Книга Великий Александр Македонский. Бремя власти - Михаил Елисеев

* * *

Ветер трепал светлые волосы царя и брызгал в лицо океанской водой. Ударом меча сын Амона прикончил быка, и слуги потащили того к борту, чтобы опустить в Океан, где колебатель земли Посейдон примет их жертву. Совершив возлияние, Александр размахнулся и бросил золотой кубок далеко в волны – с богами надо быть щедрым. Стоявшие у борта жрецы кидали в воду золотые кратеры, вымаливая милость у владыки моря, а Македонец смотрел туда, где Океан сходился с линией горизонта. Он понимал, что достиг предела мира, что дальше уже некуда идти и его Великий поход завершен. Что теперь путь его лежит на запад, туда, откуда он когда-то пришел. Возможно, что он и вернется в Индию, но если это и произойдет, то произойдет не скоро, потому что дорога Искандера Двурогого теперь пролегает в другую сторону. Заметив, что жертвоприношение закончено и все ожидают его распоряжений, Александр велел развернуть корабль и возвращаться к берегу – ветер усиливался, свинцовые волны становились все больше и больше, а горизонт начал клубиться тучами, которые разрывались от блеска молний.

Глава 6

Властелин земного предела

Чистилище

В этой главе речь пойдет об одной из самых страшных и трагических событий в жизни Александра – походе его армии через пустыню Гедросию. Историки до сих пор спорят о том, почему Завоеватель принял такое решение и, избрав столь тяжелый путь, угробил треть своей армии. Версии выдвигаются самые разнообразные, от более-менее правдоподобных до абсолютно фантастических, вроде того, что через пустыню царь пошел сознательно, чтобы наказать свое войско за мятеж на Гифасе. На мой взгляд, все было гораздо проще и банальнее – царя подвела его самоуверенность и вера в то, что удача от него никогда не отвернется. Что и говорить, когда тебе постоянно везет, к этому привыкаешь очень быстро и воспринимаешь как должное, но неожиданно оказывается, что Фортуна все-таки переменчива и, когда ты этого меньше всего ожидаешь, неожиданно отворачивает от тебя свое лицо. Постоянное везение в этот раз сыграло с Македонцем злую шутку – он был настолько уверен в себе, что, точно зная обо всех предстоящих трудностях, решил, что и в этот раз ему улыбнется удача. Вот оно, головокружение от успехов в чистом виде! О том, что дорога очень опасна, Царь царей знал прекрасно, и о том есть очень ценное свидетельство Арриана. «Александр пошел этой дорогой, хорошо зная, как она трудна (это говорит только один Неарх), только потому, что услышал, будто из тех, кто до него проходил здесь с войском, никто не уцелел, кроме Семирамиды, когда она бежала от индов. И у нее, по рассказам местных жителей, уцелело только 20 человек из всего войска, а у Кира, сына Камбиза, только 7, не считая его самого. Кир, говорили они, явился в эти места, чтобы вторгнуться в землю индов, но уже на этой пустынной и тяжелой дороге потерял значительную часть своего войска. Эти рассказы и внушили Александру желание состязаться с Семирамидой и Киром». Может, и действительно решил посостязаться с древними царями, а может, дело было в другом – если посмотреть на карту, то можно увидеть, что путь, который избрал Александр, значительно короче, чем тот, которым шел Кратер. Царь царей всегда любил стремительность в действиях, а потому мог и сократить путь – такое вполне было в его натуре. И был еще один момент, который можно с натяжкой назвать одной из причин: «чтобы доставить из мест близких все необходимое флоту, Александр и повернул сюда: так говорит Неарх» (Арриан). Действительно, Александр отправлял флот, который должен был пройти вдоль берега и прибыть в Персидский залив, к месту впадения Тигра и Евфрата. Командующему флотом Неарху царь обещал на берегу моря оставлять собранные припасы, другое дело – верил ли он сам в то, что говорил. Ведь ясно, что он прекрасно знал о том, что его ждет впереди, и должен был понимать, что и армию снабжать будет трудно, а уж о флоте и говорить нечего. Однако Арриан добавляет еще одну подробность: «Александр очень хотел пройти по всему побережью, осмотреть имеющиеся гавани и по пути заготовить, что можно, для флота: нарыть колодцев, устроить стоянки и места для торга. Побережье гедросов было, однако, совершенно пустынно». И вот тут наблюдается противоречие, и довольно существенное – с одной стороны, царь знает, что в этих местах из-за природных условий погибли целые армии. С другой – он ведет речь о каких-то стоянках для торга, но какой торг в этом богами проклятом месте? Что и кому продавать и что покупать он хотел в этих безжизненных землях? Создается такое впечатление, что сын Амона кому-то очень старается задурить голову всеми этими рассуждениями. И соответственно возникает вопрос – а кому? А скорее всего своей армии, потому что опасается повторения того, что была на берегах Гифаса. Ведь его солдаты тоже явно слышали, что эта местность собой представляет, и не для того они бунтовали в Индии, чтобы погибнуть потом в пустыне. Но царь как всегда рвется вперед, и готов идти куда угодно, лишь бы поскорее: он все это заварил, а вот расхлебывать пришлось уже другим – его солдатам.

Хронология событий примерно такова – в сентябре 325 г. до н. э. армия Искандера Двурогого навсегда покинула Индию и выступила на запад. План Александра пройти вдоль побережья рухнул сразу – чтобы обеспечить войско водой, ему приходилось все дальше и дальше отдаляться от моря. В пустынной местности не было никаких припасов, да и с водой были большие трудности – с каждым днем положение становилось все хуже. Посланные к побережью конные отряды докладывали неутешительные новости – побережье практически необитаемо, лишь несколько одичавших рыбаков живут в хижинах из рыбных ракушек и рыбьих хребтов, а воды у них практически нет, а которая есть, то на вкус довольно солоновата. И, кажется, здесь Македонец осознал свою главную ошибку – он мог бы пересечь Гедросию практически без затруднений, если бы взял с собой не всю армию, а какую-либо ее часть – скудных припасов, которые можно было добыть в пустыне, вполне бы хватило для довольно крупного отряда, но не для целого войска. Когда, по сообщению Арриана, царь привел свои отряды в местность, в которой хлеба было в изобилии – где оно находилось, сказать не берусь, то по его приказу загруженный этим хлебом караван отправили к побережью, где по его расчетам, должен был находиться флот. Все тюки Александр лично опечатал своей печатью, как будто предчувствуя, что его солдаты этим хлебом захотят поживиться, но не учел одного – голодный человек ничего не боится, а тем более какой-то печати, пусть даже и царской. «Когда солдаты расположились на стоянке уже совсем близко от моря, они, махнув рукой на царскую печать, принялись за этот хлеб: и сама охрана ела и с теми поделилась, кто вовсе изголодался. Голод настолько одолел их, что гибель, явно уже близкую, они вполне сознательно посчитали страшнее той, еще неизвестной и далекой беды, которая обрушится на них от царя. Александр понял, как тяжко пришлось его солдатам, и простил их» (Арриан). А что, собственно говоря, ему оставалось делать – вместо того, чтобы накормить голодную армию, он взял да и отправил все припасы на побережье, даже не зная, есть там флот или нет. Да и остальные его войска не поняли бы такой расправы – рассуждать перед озверевшими от голода людьми о своих стратегических планах было бы, по меньшей мере, глупо. А о том, что случилось на берегах Гифаса, царь теперь помнил всегда и подсознательно держал в уме. Поэтому в этих местах армия задержалась, ибо Александр принялся усиленно рыскать по окрестностям в поисках дополнительных источников продовольствия, а также обязал местных жителей свозить съестные припасы. Какую-то часть из собранного ему все-таки удалось отправить к морю, и после этого поход был продолжен.