Книга Мучения Минти Мэлоун - Изабель Вульф

– Так, с тебя еще «Перони». У тебя был «психоз», – выдал он.

– Нет! – возразила я. – Просто еще одна «женщина на грани нервного срыва».

– И, правда, «почему дураки влюбляются»? Но потом, – изощрялся он, – «в один прекрасный день», у нас случилась одна из этих «опасных связей», после чего мы оба долго хранили «молчание ягнят».

– Я сидела «одна дома», – подхватила я, подводя к мячу полузащитника. – Словно попала в «мертвую зону».

– «Унесенная ветром», – хихикнул Джо. – Ты даже на звонки не отвечала.

– Потому что мужчины меня просто достали. Я сказала: «с меня хватит». И решила стать «деловой женщиной».

– Но это были «жестокие игры».

– Прости. Ого-го – вот это гол! Ну и хитрый ты, Джо.

– Но теперь все о'кей, и мы можем...

– ...вернуться «назад в будущее»? – откровенно предложила я и бросила на поле последний мяч. Игра подошла к концу. Самое время поговорить. Пора признаться Джо, как много он для меня значит, как я люблю его, «верно, безумно, глубоко». Сказать, что не хочу, чтобы мы были просто «друзьями». Не хочу, чтобы он уезжал в Лос-Анджелес. Мечтаю, чтобы он остался в Лондоне и наполнил мою жизнь смехом. Все изменилось.

– Я должна тебе кое в чем признаться, – объявила я в ожидании заказанной пасты. – Это серьезно. – Он сверлил меня взглядом.

– Ты что... беременна? – театральным шепотом спросил он.

Я закатила глаза:

– Нет-нет.

– Если ты беременна, я тебя не оставлю. Я привык отвечать за свои поступки. Сама знаешь.

– Послушай...

– Из тебя получится чудесная мама, – схохмил он.

– Я пытаюсь быть серьезной, – упрекнула я.

– О'кей, – улыбнулся он. – Давай говорить серьезно.

«Да, – подумала я. – Давай говорить серьезно. Прекрасная мысль».

– Это касается Доминика...

– О нет, – вздохнул Джо. – Только не это. Не надо портить вечер.

– Я просто хочу сказать, что он меня больше не интересует. Все кончено. Финиш. Я кое-что поняла. И это все меняет.

– Что же? – Кажется, он был заинтригован. Мы сели за маленький столик в углу.

– Я поняла, что не виновата, – сказала я.

– В чем?

– В том, что произошло у нас с Домиником. Это целиком и полностью его вина.

– Что ты имеешь в виду?

Пока мы уписывали пасту, я рассказала – правда, язык у меня немного заплетался, – как позвонила Вирджиния Парк, как я встретилась с Домиником, и что он сказал.

– Он бросил меня из-за денег, – негодовала я. – Из-за каких-то бумажек. В панике сбежал, потому что боялся потерять свои грязные капиталы. А потом, когда кризис неожиданно миновал, понял свою ошибку и захотел меня вернуть.

– Но ты не...

– Конечно, нет! – воскликнула я. – И не думала к нему возвращаться. Как ты мог вообразить? Но я довольна, что увиделась с ним. Иначе мне бы не представилось шанса выложить ему все как на духу и узнать правду.

– А теперь знаешь?

– Да. Правда в том, что мне больше не нужно винить себя. И это потрясающе, ведь чувство вины лишало меня уверенности. Мне казалось, что я сама навлекла неприятности на свою голову.

– Почему ты так думала?

– Понимаешь, я считала, что была с ним слишком мила и добра, во всем угождала и превратилась в тряпку, вот он и потерял всякое уважение, бросил меня.

– Ну, если верить твоим словам и тому, что я видел на семинаре, ты действительно во всем ему подчинялась и стала слабовольной тряпкой.

– Да-да, я знаю. И не отпираюсь. Но он бросил меня по другой причине. Напрасно я терзалась долгие месяцы. Эта мысль очень меня мучила. А теперь я знаю, что моя теория оказалась неверна и я ни в чем не виновата.

– Не виновата? – снова повторил он, играя вилкой.

– Нет, – ответила я и улыбнулась. – Во всем виноват Доминик. Теперь я понимаю. Раньше я не замечала, какой он мелочный. А теперь вижу.

– Понятно.

– Все случилось из-за денег, – заключила я. – Очень просто. – Я тряхнула головой. – Моей вины тут нет. И теперь я будто вырвалась на свободу. Я понимаю, что могу жить дальше. Наконец-то я вольна наслаждаться жизнью. Ты рад за меня, Джо? – Я взяла его за руку, но он не произнес ни слова – только как-то странно смотрел на меня.

– Почему ты молчишь?

– А что я должен сказать?

– Ну, не знаю. Скажи что-нибудь. Скажи, что ты рад за меня, что согласен.

– Почему я должен это говорить? Я так не считаю. О! Наверное, он слишком много выпил. Никак не разберется в том, что я ему наговорила.

– О'кей, – пожала плечами я. – Давай объясню все еще раз. Понимаешь...

– Не стоит, я все слышал, – ответил он с какой-то безразличной улыбкой, как мне показалось. – Но думаю, ты пришла к неправильному выводу.

– Послушай, я пришла к выводу, что во всем виноват Доминик. Он жалок. Но я не подозревала, насколько он жалок, пока не увидела его во вторник вечером.

– А я думаю, подозревала, – надувшись, произнес Джо.

– Нет, – заартачилась я. Происходящее уже начало меня раздражать. – Раньше мне казалось, что Доминик только на первый взгляд придурок. – При этих словах мы оба прыснули. – Я хочу сказать, он уделял так много внимания мелочам: внешности, одежде, машинам, вечеринкам. Я воображала, будто его мелочность этим и ограничивается. Но теперь поняла: это диагноз.

– Согласен.

– Тогда почему ты не понимаешь, что я хочу сказать?

– О, я все понимаю. Просто думаю, что ты и раньше все это прекрасно знала.

– Нет, – настаивала я. – Откуда мне было знать? Я и не подозревала о мошенничестве с пенсиями и выплате компенсаций. Это мне только потом сказали.

– Но ты видела его жалкую натуру, – сказал Джо. – Ты наблюдала это каждый день. Так что же теперь удивляться, что он оказался придурком?

– Я действительно удивилась.

– Ты удивишься, если явно склонный к насилию преступник совершит убийство? Ты видела признаки: склад ума, характер. Минти, не надо быть писателем, чтобы разобраться в этом. Мы не умеем скрывать свои недостатки.

Боже, это уже сильно действовало мне на нервы. Я и не думала, что будет так трудно.

– М-м-м, не согласна, Джо, – процедила я, раздраженно вздохнув. – Я была совершенно сбита с толку, когда, наконец, осознала, что он за человек.

– Значит, ты дурочка, – буркнул он и стал возить по тарелке макароны. А потом как-то странно, устало на меня посмотрел. – Ты же сама сто раз говорила, что с самого начала подметила мелочность Доминика. Его зацикленность на своей внешности. И то, что с самого начала он пытался тебя изменить, исподволь, исподтишка.