Книга Девять месяцев из жизни - Риза Грин

– Боже мой, Лара, когда ты наконец родишь этого ребенка? Я и не думала, что человек может так раздуться и не лопнуть.

– Спасибо, – говорю я. – На следующей неделе. В эту пятницу работаю последний день.

– Отлично, – говорит она. – Как ты все хорошо рассчитала. А в кабинете у тебя все в порядке? До июня тебя кто-нибудь подменит?

– Конечно. Всю почту за апрель и май я подготовила заранее, так что Рэчел остается только отправить их в дни, указанные на конвертах. И когда будут готовы наши окончательные списки, надо будет разослать их по колледжам. С этим она справится. Она управляется с бумажной работой лучше меня.

– Ладно, буду иногда заходить, проверять, как у нее дела, а ты не забудь оставить свой домашний и мобильный номер на случай экстренных ситуаций.

– Обязательно, – говорю я. Руки трясутся. – Собственно, я хотела поговорить с тобой про Тик Гарднер. У меня есть некоторые новости по поводу ее поступления.

– Да, про ее поступление я уже слышала. Черил мне сегодня с утра звонила. – Линда смотрит на меня с понимающей усмешкой. – Ты очень удачно вчера заболела. Что у вас там, к чертовой матери, произошло?

Блин, это плохо. Это очень, очень плохо.

– Дело в том, – говорю я, – что Нью-Йоркский университет наотрез отказался ее брать. Я все испробовала. Я напрягла свои связи, объясняла, намекала, но с ее оценками и результатами тестов это было совершенно невозможно. У них в этом году огромный конкурс. Впрочем, есть и хорошие новости: ее берут в Калифорнийский университет, так что она хоть куда-то поступила.

– Хоть куда-то? – Линда смотрит на меня в полнейшем недоумении. – Она именно туда и хотела. В субботу ей прислали письмо с подтверждением, и Черил говорит, что она была так счастлива, что скакала по дому с дикими воплями. Черил думала, что она хочет в Нью-Йоркский, но Тик ей сказала, что давно уже передумала. Она сказала, что ты ее уговорила на Калифорнийский, потому что там более серьезные музыкальные программы, и ей там больше понравится. – Она качает головой. – Должна тебе сказать, Гарднеры – в восторге. Им на самом деле не очень хотелось отпускать ее одну в Нью-Йорк, а Черил к тому же считает Калифорнийский университет более престижным заведением. А потом, представляешь, Стефан взял у нее трубку, чтобы сообщить мне, как ты прекрасно поработала. Рассказал, что вы встретились на какой-то вечеринке, и ты произвела на него огромное впечатление. Он даже поздравил меня с тем, как я мудро поступила, взяв на работу бывшего юриста. Так что, дорогая моя, можешь на будущий год хоть все пять дней работать дома, попечительский совет тебе и слова не скажет. Мои поздравления. Наш договор остается в силе.

Что? Что здесь происходит? Нет, стоп – не будь дурой. Пусть все идет, как идет, а в деталях разберемся потом.

– Bay, – говорю я. – Это здорово. Я и не думала, что они будут в таком восторге. И, честно говоря, я не меньше их удивлена, что Тик передумала.

Линда расплывается в улыбке от уха до уха.

– Это говорит только о том, что у подростков семь пятниц на неделе. Сегодня у них одни завирательные идеи, а завтра ветер подует, и у них чик, – она щелкает пальцами, – и все наоборот. Меня каждый раз удивляет, что полкласса не передумывают посреди года.

– Да, знаю, – говорю я, кивая головой. – У них это быстро. – Делаю глубокий вдох. – Хорошо, тогда нам остается только обсудить, как мы будем работать на будущий год.

– Как договорились. Два дня в неделю работаешь дома, в пределах достижимости телефона и электронной почты, а остальные три дня приходишь в школу. Если тебя устраивает, я буду платить тебе столько же, сколько в этом году. В принципе, тебе полагается трехпроцентная надбавка, но так как рабочих часов у тебя будет меньше, я думаю, будет справедливо от нее пока отказаться.

– Хорошо, – говорю я. Просто не верится. Она даже не собирается срезать мне зарплату? – Я думаю, это совершенно справедливо.

– Вот и отлично. Ладно. Новые контракты будут готовы только в мае, так что мы просто вышлем тебе твой договор по почте, ты его подпишешь и пошлешь обратно.

Надо поскорее отсюда выбираться, пока она не передумала или пока я не проснулась и не поняла, что мне все это снится. Кряхтя, поднимаюсь со стула:

– Хорошо. Спасибо. Ладно, увидимся.

Линда кивает и возвращается к своей работе, а я двигаюсь к выходу.

– Лара! – кричит она мне вслед.

Черт. Все пропало. Она поняла, что ее надули. Я не дышу и жду худшего.

– Да, – говорю я, поворачиваясь к ней.

– Если мы не увидимся до того, как ты уйдешь в декрет, – удачно разродиться!

Я выдыхаю.

– Спасибо. Увидимся в сентябре.

Она кивает и снова принимается стучать по клавишам. Я выхожу из кабинета и, как только за моей спиной захлопывается дверь, исполняю ритуальный победный танец девятого с половиной месяца беременности.

Последний день на работе – полный хаос. Все колледжи страны сговорились выслать ответы моим деткам в один день, и у моего кабинета с утра выстроилась длиннющая очередь. В коридоре они все обычно стоят с каменными лицами – те, кто недовольны судьбой, не хотят, чтобы их кто-нибудь видел недовольными, а те, кто довольны, не хотят выглядеть слишком довольными (впрочем, каждый год находится один засранец, который на следующий день после получения ответа заявляется в школу в футболке с надписью «Йельский университет»), но я уже достаточно освоилась в своей работе, чтобы с первого взгляда определить, кто с какой новостью ко мне идет. Прежде чем впустить деточку в кабинет, я смотрю сквозь застекленное окошко двери на выражение лица следующего в очереди, чтобы встретить его сочувственным похлопыванием по плечу, а то и утиранием слезы, или аплодисментами и широкими братскими объятиями. И, представьте себе, никогда не ошибаюсь.

Марк пришел одним из первых. Разумеется, я уже знала, что он с хорошими новостями, но у меня все равно мурашки побежали по коже, когда я увидела, насколько он счастлив. Ничто не может так порадовать в начале апреля, как общение со счастливыми выпускниками. Ну, разве что – весенняя распродажа обуви у «Наймана Маркуса», а выпускники пускай будут на почетном втором месте.

– Вы ведь знали, да? – спросил он.

– Клянусь тебе, понятия не имела.

Все школьные консультанты по высшему образованию придерживаются неписаного правила – не позволять внутренней информации выйти наружу. Если бы родители знали, что я получаю информацию раньше них, меня бы затерроризировали звонками, а учитывая наш школьный контингент, и взятками. Что, как мне иногда кажется, не так уж плохо, но тем не менее... Терпеть не могу приносить плохие вести и не собираюсь этим заниматься. Для этого существуют приемные комиссии.

– И что ты выбрал? – спросила я. – Или еще не решил?

– Пока не уверен. Я бы пошел в Нью-Йоркский, но моей маме очень понравился Бостонский. Она говорит, что это самый университетский город.