Книга Тридевятое царство. Удар Святогора - Денис Новожилов

– Так что, вы не хотели турнира?

– Нет, конечно. Как бы я его выиграл, когда там Святогор? Я сразу понял, что турнир проигран, надо было что-то предпринимать.

– И у вас не было никакого плана?

– Никакого. Я просто знал, что с Микулой надо действовать предельно честно, и все время искал выход. На мое счастье, в турнире стал участвовать сам царь. Появилась возможность убить его. Это шанс, надо только было, чтобы против него вышел Лютополк или я. И тут мне снова не повезло.

– Вы так уверенно выглядели все это время. Особенно когда сразу заявили, что турнир выигран. Я поверил.

– Одна из обязанностей правителя. Все должны быть уверены – ты понимаешь, что происходит, и все идет по твоему четкому плану, даже если это не так. Вы же сами видели, как все заразились этой уверенностью.

– Так атака наемников не была задумана изначально?

– Нет, это я предпринял уже совсем от безнадежности. Надо было что-то делать: не ждать же, пока Святогор повышибает нас одного за другим. И тут мне опять не повезло: численность черниговцев мы оценили неправильно, чуть все не пошло прахом. По счастью, Кот Баюн быстро позвал подмогу.

– Вот это же везение, согласитесь.

– Нет, не соглашусь. Какое же это везение, если все советовали убить Баюна? Способность верно оценить полезность какого-либо явления – тоже очень важная часть государственного мышления. Я сразу понял, насколько полезен может быть Баюн; где же тут везение?

Разговор прервал воевода Лютополк, вломившийся в шатер без всякой церемонности.

– Укрывают коней, – начал он с порога, – дозволь, князь, взять сотню и пройтись по окрестным селам.

– Мой невежливый друг говорит о боевых конях черниговцев, – пояснил Даниил, – он тоже не смог бы стать правителем. Соображения не хватает. Уважаемый Горностай, сколько стоит крестьянская лошадь?

– Смотря какая, – задумчиво протянул боярин, – если лошадь здоровая и не старая – серебряков пятнадцать или двадцать. Старая и больная – дешевле пяти монет.

– Ну а самая лучшая крестьянская лошадь, которую можно только в мечтах представить – молодая, сильная и здоровая?

– Тридцать серебряков. Но таких не бывает, двадцать пять – самая красная цена.

– Замечательно. – Даниил повернулся к Лютополку. – Поставь шатер на поле и объяви по окрестным селам, что мы выкупаем сбежавших лошадей по пятьдесят серебряников. Смею тебя заверить: соберем их больше, чем бегая по селам и изымая бесплатно. Да нас еще и любить будут.

– Черниговский боевой конь двести золотых стоит, никак не меньше, – восхитился Горностай, – а можно и нам такие шатры открыть?

– Если бы речь шла просто о деньгах, я бы не стал возражать, – Даниил посмотрел в спину уходящему Лютополку, – но эти кони мне нужны для войны.

– Вы же сами утверждали, что война кончилась…

– Нет, я утверждал, что война теперь может кончиться только нашей победой. Чернигов мы, конечно, возьмем, но Святогор может отступить на Святую гору, а у него там твердыня. Как ее брать, я понятия не имею, если честно. Только несколько задумок.

– Если вы беретесь, значит, сделаете, – кивнул Горностай уверенно.

– Не знаю. Тугарин тоже умен был, вот уж кто умел побеждать. А Святую гору взять не смог. Правда, цель у него иная была, но все же… Нет, война пока не закончилась, Святогор еще несколько мелких побед одержать способен. Помните бой Ратибора и Михаила Потока?

– Как не помнить…

– Один не может поймать, второй не может одолеть. Вот такое примерно нам сейчас и предстоит. Только Святогор вполне способен жалить как пчела. Не смертельно, но больно.

– И все же не сходится, – высказался под конец Горностай, – если ты отправил наемников в бой от безнадежности, как тогда Чернигов осадил? Это же за десять дней надо было войско выслать. Еще до турнира.

– Вы правда думаете, что я способен отправить два полка своего войска на верную смерть? Вы плохо меня знаете. С Черниговом все куда хитрей…

Сидевший напротив галицкого князя человек в потертой, видавшей виды одежде, как зачарованный, смотрел на мешок с золотом, который князь положил на стол.

– Не волнуйтесь, князь, сделаем все в лучшем виде, – наконец произнес он, утирая выступившую слюну.

– Ты хорошо понял, что именно я прошу? Повтори.

– Представления на каждой площади города или крупного села. Самозваный царь-злодей, пытающийся казаться добрым. Богатыри Вольга, Святогор и Илья Муромец – добрые, честные, но недалекие. Самозванец их обманывает, подговаривая убить малолетнюю княжну. Но у них ничего не получается, смельчаки и честные богатыри встают у них на пути. Самозваный царь убегает, чтобы готовить новое злодейство.

– Хорошо, – кивнул Даниил, – главное, чтобы не выставляли богатырей злодеями. Во всем виноват самозваный царь, это он их одурачил. Подробности – на твое усмотрение. Меня интересует, чтобы эти представления увидела вся страна. От князей всех княжеств, кроме Черниговского, вам будет только помощь и содействие.

– В сообществе скоморохов все достаточно тесно общаются между собой. Если золото будет поступать исправно, от желающих давать такое представление отбоя не будет.

– Золото будет поступать исправно – мне нужен результат.

– Будет, – кивнул скоморох, – несколько дней на разработку представления и репетиции.

– Рука княжны Аленушки щедра, – Даниил пододвинул мешок с золотом собеседнику, – это задаток. Но помните: тому, кто попытается обмануть нас, встречу с палачом организуем быстро. У тайного двора всюду глаза.

– Да как можно, – мелко закивал скоморох, – все сделаем как надо, будете довольны!

– Не мне – народу должно нравиться.

– Уж кто, как не мы, знаем вкусы толпы, – поверьте, князь, через месяц люди будут кидать репу в произнесшего имя царя.

– Хорошо живет наш народ, если репой бросается.

– Сила искусства, ваше княжеское высочество, – подобострастно улыбнулся скоморох щербатым ртом.

Под вечер явился совсем уже странный посетитель. Страже строго-настрого приказали никого постороннего в шатер не пускать. Первым зашел Кот Баюн.

– Я нашел его, князь, – того, о ком я говорил.

– Хорошо, зови.

Кот мялся в нерешительности.

– Что-то еще?

– Вы только не бойтесь.

– Я?

– Ладно, сейчас позову… – Кот быстро выскочил за порог, вместо него в шатер проплыла колыхающаяся тень. Повеяло холодом, а в углу, куда устремилась тень, погасли сразу все лучины. Тень присела на край стула, она имела смутные очертания крупной фигуры, не слишком походившей на человеческую, в темноте загорелись два ярко-красных глаза.