Книга Путь Грифона - Сергей Максимов

Бывалые миномётчики молча курили рядом, присев кто на пустой ящик, кто прямо на землю. Среди артиллеристов своим отстранённым видом особенно выделялся усатый пожилой солдат с двумя орденами Славы и с длинным вертикальным рядом нашивок за ранения на другой стороне груди. Было видно, что солдата-ветерана вообще не интересовало, что сейчас творилось на месте недавнего поля боя. Результатов работы миномётов, как и самой войны, насмотрелся он за свою жизнь немало. И только молоденький радист, прикреплённый к Суровцеву, не успевший по-настоящему понюхать пороха, готов был бежать к месту недавнего боя, чтобы своими глазами увидеть побеждённых врагов.

А посмотреть было на что… Серия тактических десантов продолжала преподносить сюрпризы… Сутки назад, в Харбине, воздушный десант под командованием заместителя начальника штаба 1-го Дальневосточного фронта генерал-майора Г.А. Шелахова неожиданно захватил в плен самого начальника штаба Квантунской армии Х. Хата. Что не могло не содействовать ускорению капитуляции японской армии. Только что со своей свитой и с японскими советниками в полуразрушенном здании аэропорта группой десантников под командованием Черепанова был захвачен в плен император Маньчжурии Пу И, собиравшийся вылететь из Мукдена в Японию.

В синем, безоблачном небе над головами победителей и побеждённых вдруг стало собираться лёгкое облачко. Не смешиваясь с чёрными дымами пожаров и находясь несоизмеримо выше едкого дыма, небесное новообразование на глазах изумлённых людей стало большим и серым. Вдруг из облака полился мелкий и тёплый дождь. Явление почти небывалое для этой местности и для этого времени года.

Неожиданный дождь быстро истощил запасы небесной воды и прекратился едва начавшись. В безоблачном небе снова светило солнце. Довершая необычность и нереальность происходящего, в сотне метров от людей в небо устремился створ крупной радуги.

Суровцев встретился взглядом с пожилым солдатом-миномётчиком с орденами Славы. «Никакой он не пожилой. Вероятно, мой ровесник», – вглядевшись пристальнее в морщинистое лицо рядового, подумал генерал.

– Однако, молиться в таких случаях надо, товарищ генерал-лейтенант, – разглядывая радугу, вдруг заявил солдат-ветеран.

– Так помолись. За чем дело стало? – предложил Сергей Георгиевич.

– Я, товарищ генерал, ещё в Гражданскую войну все молитвы позабывал. Если бы не эта война, то и «Отче наш», наверное, уже никогда бы и не вспомнил.

– Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, иже везде сый и вся исполняй, – сняв фуражку, неторопливо осенив себя крестным знамением, проговорил Суровцев. – Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и прости беззакония наша, и спаси, Блаже, души наша.

– Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас, – крестясь, присоединился под удивлёнными взглядами сослуживцев к генеральской молитве солдат.

Эпилог

Семидесятые годы двадцатого столетия. Западная Сибирь

Благодетель и наставник Черепанова генерал Суровцев оказался прав… Навоевался бывший помощник генерала до рвоты. За войной с Японией последовала война в Корее. За Кореей был Вьетнам, где военный советник Черепанов занимался подготовкой вьетнамских специалистов по разведывательно-диверсионной деятельности. В промежутках между войнами большими были Ближний Восток и революция на Кубе.

В дом Соткина, украшенный затейливой деревянной резьбой, с красной звёздочкой на одном из углов, означавшей, что здесь проживает участник Великой Отечественной войны, Черепанов вошёл в сопровождении начальника городского управления КГБ Ахунова. Дверь оказалась незапертой. На стук никто не ответил. Молча прошли в горницу. Хозяин встретил сдержанно. Разве что в ответ на интеллигентное «здравствуйте» гостей приветствовал их несколько развязно, не подав руки:

– Здорово были…

Выглядел Соткин впечатляюще: тщательно расчесанные длинные седые волосы и большая окладистая борода делали его голову подобной львиной. Встречал он гостей сидя на высокой табуретке рядом с большим столом собственной работы. Опытный глаз Черепанова безошибочно и профессионально отметил отсутствие старческой сутулости, уже возможной при возрасте Александра Александровича.

Зная о силе, которой обладал этот человек в молодые и зрелые свои годы, Черепанов с восхищением отметил присутствие ещё большей силы у этого, казалось бы, старика. Размеренная и посильная постоянная физическая работа не только позволила ему сохранить прежние силы, но и преумножила их до чудовищных размеров. «Этот “дедушка”, – понимал Черепанов, – при желании голыми руками может, на свой выбор, разогнать, покалечить, а то и попросту поубивать хоть целую шайку молодых хулиганов».

Следом за пришедшими гостями в просторный дом ворвался семилетний внук Соткина – Колька. Бросил прямо у вешалки школьный ранец. Скинул с себя пальтишко, заодно и пиджак. Застыл перед дедом. Светловолосый, в белой рубашке с длинными рукавами и с октябрятской звёздочкой на груди.

– Дед! А дед! Меня в октябрята приняли! Я теперь октябрёнок, – звонко горланил он, чуть картавя букву «эр».

Соткин смотрел на внука с изумлением и недоумением одновременно. Так он мог бы смотреть на кота, если бы тот вдруг заговорил человеческим голосом. Его указательный палец с коричневым от табака ногтем непроизвольно и вопросительно уставился в худую грудь внука, украшенную звёздочкой с маленьким барельефом в центре.

– Ты чё? Ты чё, дед? – испуганно спрашивал Колька.

Соткин покачал головой, что, видимо, означало у него:

«ничего особенного». Палец при этом он продолжал держать на уровне груди Кольки.

– Ну ты чё молчишь, дед?

– Там кто? – спросил Соткин, указывая на барельеф в звёздочке.

– Ленин! – гордо ответил внук.

– А-а-а, – протяжно пропел Александр Александрович и уже без всякого интереса опустил руку. Достал из пачки, лежавшей на столе, папиросу. Прикурил от спички. Глубоко затянулся дымом. – А здороваться тебя родители не учили? – вдруг строго спросил он внука.

– Здравствуйте, – запоздало поздоровался мальчик с гостями.

– Грехи мои тяжкие, – непонятно по какому поводу посетовал дед и замолчал.

– Дед, ну ты чё? Чё молчишь? – не унимался маленький Колька.

– А что говорить, Колечка? – в свой черёд спрашивал Соткин, поглядывая то на внука, то на непрошеных гостей.

– Чё-нибудь скажи, – попросил внук.

– Да о чём же говорить, милай?

– Ну вот про звёздочку. Про Ленина скажи.

Соткин продолжал молчать. Молчали и гости. Казалось, им тоже было интересно, что Александр Александрович, с его-то биографией, будет говорить про вождя мирового пролетариата. Колька оказался в этот раз не по годам сообразительным и не стал понукать деда. Молча смотрел на него чистыми, бесхитростными серыми глазами. Ждал, когда тот сам обратит на него внимание. Соткин действительно повернулся к нему и переспросил: