Книга Фатальная ошибка - Джон Катценбах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут вмешалась молчавшая до сих пор Хоуп:
— И все это будет означать, что О’Коннел добился своего. Даже если он сам будет мертв, его предсказание «Если ты не достанешься мне…» оправдается — пусть и не так, как он имел в виду. Вся жизнь Эшли, как и наши, будет погублена. На ней останется несмываемое клеймо.
Кэтрин недовольно фыркнула, но не могла не согласиться со всем сказанным.
— Тем не менее мы должны найти способ устранить О’Коннела из жизни Эшли, прежде чем он придумает какую-нибудь еще бо́льшую гнусность, — бросила она.
Слово «устранить» всколыхнуло в мозгу Скотта целый вихрь мыслей.
— Слушайте, — сказал он, — у меня идея!
Все обратились к нему. Он вскочил и стал быстро ходить взад-вперед по комнате.
— Мне кажется, — проговорил он задумчиво, — что для начала надо воспользоваться его же оружием.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Салли.
— Он шпионит за нами, — объяснил Скотт, — а мы должны перешпионить его. Надо выяснить все, буквально все об этом подонке.
— Зачем? — спросила Хоуп.
— Чтобы найти его ахиллесову пяту и нанести по ней удар. Этого он будет ожидать меньше всего.
Кэтрин энергично закивала. Она тоже считала, что надо найти слабое место О’Коннела и использовать его слабость.
— Хорошо, — отозвалась Салли. — Наверное, мы можем сделать это. И что дальше?
Скотт продолжал размышлять:
— Мы не можем сами убить его, но нам надо его устранить. Подумайте, кто может сделать это за нас? И сделает это таким образом, что никто из нас, и особенно Эшли, ни капельки не пострадает, — если только мы организуем это правильно.
— Не понимаю, кого и что ты имеешь в виду, — выразила Салли общее недоумение.
— Ты же сама сказала это, Салли. Кто устраняет человека на срок в пять, десять, двадцать лет или даже пожизненно?
— Законы штата.
— Вот именно. Надо просто сделать так, чтобы власти устранили Майкла О’Коннела. Если у них будет повод, они сделают это с радостью, верно? А мы должны позаботиться лишь о том, чтобы у них такой повод был.
— И что это за повод? — спросила Эшли.
— Достаточно серьезное преступление.
* * *
— Согласитесь, идея Скотта была гениальна, — сказала она.
— Не знаю… — протянул я. — Я бы назвал ее вовсе не гениальной, а дурацкой и рискованной.
— На первый взгляд она действительно кажется такой, — ответила она, помолчав. — Но заметьте, как уникально мыслит Скотт — абсолютно вразрез с общепринятыми стереотипами. Много ли вы найдете профессоров истории, занимающих прочное положение в престижном гуманитарном колледже, которые пошли бы на преступление?
Вопрос был риторический.
— Или консультантов и тренеров футбольной команды частной школы? Или провинциальных юристов? А как насчет студентов-искусствоведов? Уж никак нельзя было бы подумать, что эти люди решатся на преступление. И при этом на преступление с применением насилия.
— И все же я не уверен…
— Они были хорошо подготовлены к тому, чтобы нарушить закон. Благодаря Салли с ее юридическим багажом они знали, как это лучше сделать. А Скотт даже не догадывался, как помогает ему военный опыт, приучивший его к дисциплине, стать хорошим преступником.
— Я все-таки думаю, что правильнее было обратиться в полицию.
— Но у них не было никаких гарантий, что правоохранительная система им поможет! Разве мало вы читали в газетах о трагедиях, происшедших из-за одержимости любовью? И о полицейских, жалующихся, что у них были связаны руки?
— Однако…
— Вряд ли вы хотели бы, чтобы надпись на вашем надгробном камне начиналась со слов: «Если бы только…»
— Да, но…
— Положение, в которое они попали, знакомо многим. Кинозвездам, телеведущим, секретаршам процветающих фирм, домохозяйкам. Одержимость может проявиться в любой экономической и социальной сфере. Но их реакция на нее была уникальна. А какова была их цель? Обеспечить безопасность Эшли. Разве может быть более бескорыстный мотив? Попробуйте встать хотя бы на миг на их место. Что сделали бы вы?
Это был очень простой вопрос, но ответа на него не существовало.
Глубоко вздохнув, она сказала:
— Но важнее всего было, чтобы их не заподозрили.
Скотт воодушевился и забегал по комнате, делясь с женщинами планами и проектами, которые были порождены его ненавистью к О’Коннелу. Салли с раздражавшей его адвокатской педантичностью критиковала то, что он предлагал, придиралась к его словам, отвергала его замыслы, вносила изменения. Он понимал, что его бывшей жене хорошо видны все опасности, которыми были чреваты предложенные им меры, но ведь сейчас их дочери угрожает еще большая опасность.
В конце концов Салли удивила его, согласно кивнув.
— Мы должны быть готовы на все, — хладнокровно резюмировала она, — сделать все, что потребуется. — Она повернулась к Кэтрин и Хоуп. — Мы собираемся преступить закон, и вам, возможно, ни к чему в этом участвовать. Все-таки Эшли наша со Скоттом дочь, и мы должны нести за нее ответственность в первую очередь. Разумеется, Хоуп, ты ее вторая мать, и даже больше того, а вы, Кэтрин, ее единственная живая бабушка. Тем не менее вы не связаны с ней по крови и потому…
— Салли, заткнись, черт побери! — вскипела Хоуп.
Салли мгновенно замолкла. Хоуп поднялась и встала рядом со Скоттом. Взяв себя в руки, она обратилась к Салли:
— Ты знаешь, что с самого первого дня, когда мы встретились, я так или иначе — к добру или не к добру, не знаю, — была вовлечена в жизнь Эшли. И даже если в последнее время у нас все идет не очень гладко и неизвестно, как будет в дальнейшем, — это никак не влияет на мои чувства по отношению к ней. Поэтому иди ты подальше с подобными предложениями! Я сама решу, что я буду и что не буду делать.
— Я тоже, — спокойно поддержала ее Кэтрин.
Салли была растеряна. «Опять я говорю что-то не то, — подумала она. — Что такое со мной?»
— Разве ты не понимаешь, что такое любовь? — вопросила Хоуп.
Все молчали, погрузившись в размышления, вызванные этим вопросом. Хоуп продолжила:
— Скотт, объясните нам, что именно вы предлагаете.
— Вы знаете, Салли права, — ответил он. — Мы собираемся нарушить закон, и с этого момента все станет вдвойне опаснее для нас. — Озвучив эту мысль, он сам до конца осознал ее и даже несколько испугался. — Одно дело — говорить о нарушении закона и совсем другое — действительно пойти на этот риск. — Он повернулся к Эшли. — Милая, — произнес он проникновенно, — будет лучше, если ты теперь покинешь комнату. Поднимись, пожалуйста, наверх, а потом мама или я позову тебя.
