Книга Многорукий бог далайна - Святослав Логинов

Родители Мозолистой Пятки умерли, оставив сыну поле и здравый смысл, но бродяга не сумел распорядиться наследством. Здравый смысл подсказывал: «Надо жить возле своего поля и есть свой хлеб», — но Мозолистая Пятка собрался в дорогу, а поле досталось чужим людям.

Потеря не огорчила Мозолистую Пятку.

— Я все видел на родном оройхоне, — сказал он, — а теперь хочу посмотреть остальные чудеса, слухи о которых живут под небесным туманом.

Он обошел все оройхоны в стране и повидал всякие диковины, что есть на них, и здравый смысл сказал ему:

— Ты видел все, теперь остановись и отдохни.

Но Мозолистая Пятка лишь усмехнулся и пошел дальше. Он обошел все мокрые оройхоны, босиком спускался в каждый шавар, потому что боялся пропустить интересное, а твари, шевелящиеся в нойте, ничего не могли сделать с ним. Перья гвааранза ломались о крепкие мозоли и иглы тукки не причиняли бродяге вреда. Наконец ему надоело дразнить зверей, а в шаваре не осталось неисхоженных закоулков. Тогда снова подал голос здравый смысл.

— Вернись домой, — сказал он, — и живи, как все люди.

Но Мозолистая Пятка не согласился, ведь на свете были еще огненные болота. Он обошел дымные царства, где нет ничего, кроме огня и грязи, где тлеют на ходу и рассыпаются самые крепкие башмаки, но босые ноги не знали усталости и не боялись дороги. В последнем путешествии он не встретил ничего любопытного и вернулся недовольным.

— Вот видишь, — уговаривал здравый смысл, — ты зря не послушал меня. Теперь-то, когда вселенная исхожена, ты, может быть, угомонишься?

— Нет, — сказал Мозолистая Пятка, — раз у человека есть ноги, он должен идти. Раз у человека есть глаза, он должен видеть новое. Я пойду дальше.

— Куда? — воскликнул здравый смысл. — Ведь ты обошел все земли!

— Я поворачивал и ходил по кругу, — сказал Мозолистая Пятка, — а человеку следует ходить прямо, иначе недолго сбиться с пути.

И он пошел прямо, никуда не сворачивая.

Вскоре тропа кончилась, впереди замаячили авары.

— Стой! — встрепенулся здравый смысл. — Дальше пути нет!

— Значит, я пойду без дороги, — сказал Мозолистая Пятка и ступил босой ногой на авар.

— Остановись! — заклинал здравый смысл. — Туда нельзя идти! Если уж так неймется — сверни в сторону!

— Я не жирх, — ответил Мозолистая Пятка. — Я хожу прямо.

И он пошел вглубь огненной страны, где не бывал ни один человек.

Здравый смысл скулил и плакал, авары жгли тусклым пламенем, но Мозолистая Пятка продолжал идти, ибо постиг смысл своей жизни: не останавливаться, не сворачивать и не возвращаться. Обугливалась грубая кожа натруженных ног, и султан дыма отмечал его путь. С каждым шагом вокруг становилось страшнее, здравый смысл потерял от испуга остатки разума и мог лишь молиться и твердить:

— Бог создал это, чтобы ты не ходил.

— Значит, я должен идти, — усмехался Мозолистая Пятка, — иначе не нужен ни бог, ни его запреты.

Наконец, перед ним встала стена, выстроенная в незапамятные времена многомудрым Тэнгэром. Стене не было края ни в одну, ни в другую сторону, а вершина ее купалась в небесном тумане.

— Это конец! — зарыдал здравый смысл.

— У дороги нет конца, — возразил Мозолистая Пятка. — Это лишь преграда на пути.

— Это твой конец, дурень! — возопил здравый смысл. — Взгляни на свои ноги — мозоли больше не помогут тебе, их нет, они превратились в уголь! Ты не сможешь вернуться назад и скоро сгоришь тут, не доказав ничего и никому!

— До стены еще три шага, — сказал Мозолистая Пятка. — Я должен пройти их. Но и там я не поверну, а буду биться в эту стену, потому что сильнее боли и страха желание знать, что впереди!

Мозолистая Пятка не вернулся к людям, и вскоре истаял одинокий дымный султан над дальними аварами. Нетрудно догадаться, что произошло там, возле стены Тэнгэра. Но неисправимые бродяги врут, будто иногда с той стороны тянет ветром, словно сквозняк дует в распахнутую дверь. И тогда им кажется, будто Мозолистая Пятка все еще идет куда-то, за гранью мира, по ту сторону бесконечности.

10

«Счастье государства в руках поваров», — дюжину раз прав мудрец, изрекший эту истину! Изысканный повар ублажает желудок государя и веселит его сердце. А из веселия государя напрямую проистекает благоденствие подданных и счастье государства. Горе народу, если изделия дворцовых кулинаров отягощают царственное нутро и вызывают колики и помрачение чувств. И что делать мудрому правителю, если царство его оскудело мастерами кухни, и вокруг одни неучи, от стряпни которых урчит в кишечнике? В таком случае, монарх, пекущийся о благе подданных, сам берется за миски, ножи и вертела.

Невежды полагают, будто хороший вертел можно выточить из кости. Мол мясо и прежде было на костях… Чужая кость сушит мясо! Шампур должен быть только деревянным, причем не из ветки, а из средней части смолистого ствола. Только тогда появится должная степень аромата. А вино? В сладком вине мясо можно тушить — жирное, завернув в листья; к постному добавив мелко порубленной водяной травки — а для вымачивания годится только кислый напиток из специально собранных недозрелых плодов!

Владыка полумира, сияющий ван, да пребудут его ноги сухими, устало опустился на скамью и вытер перемазанные салом руки. Лишь на малой дворцовой кухне он мог быть самим собой, сюда запрещался вход кому бы то ни было, кроме двоих старых прислужников, весьма искусившихся в разведении огня: легкого соломенного, сухого угольного или ленивого, сытного пламени масляного светильника. Всякое горячее блюдо надлежит готовить на своем огне. На боку авара можно печь или томить варево в тонкой непрогорающей посуде, а для нежного искрящегося отвара нужна солома.

Ван вздохнул. Не так часто он мог уединиться здесь, чтобы собственноручно приготовить обед для себя и двух-трех любимых жен. Чаще государственные дела отнимали время, и приходилось довольствоваться стряпней поваров, хотя ни один из этих кулинаров не мог соперничать в поварском деле со своим повелителем. Ван был мастером редкостным, изысканным, умевшим при одном взгляде на сырые продукты представить вкус будущего блюда. «Съесть можно все, — любил повторять он, — главное, как следует приготовить».

Как-то в подтверждение этих слов он решил изготовить нечто съедобное из самой мерзкой вещи в мире — из шаварного нойта. Целую неделю один из дворцов Царского оройхона смердел, словно авары мертвых земель, но в конце концов государь добился своего: нашел, что высушенный и умеренно прокаленный нойт обращается в серый порошок жгучего вкуса, оказавшийся великолепной приправой. Рецепт порошка ван хранил в тайне, помня, что «пожиратель нойта» — оскорбление, которого не прощают даже гнилоеды.

С тем большим удовольствием ван потчевал блюдами с секретной приправой своих гостей. Правда, сам он нойт больше не сушил, а лишь прокаливал высушенную субстанцию до нужного градуса.