Книга Священное сечение - Дэвид Хьюсон

Ник Коста вывел их из Пантеона, хорошенько осмотрелся, думая о том, где мог спрятаться Уильям Ф. Каспар среди запутанных аллей, образующих этот старинный район Рима. Потом взял последнюю из оставшихся скамеек, поставил рядом с Эмили Дикон и начал долгий разговор с Лео Фальконе.

А в сером здании неподалеку от виа Кавоур комиссар Моретти утвердил закрытие Пантеона в связи с требованиями безопасности. Потом отправился в квестуру. Виале и Липман занялись своими делами. Никого, казалось, не удивили новости, переданные Костой через Фальконе. Все считали их лишь еще одной возможностью для захвата Каспара. Только Перони ужаснула мысль о том, что Эмили Дикон сидит там, в Пантеоне, обвязанная взрывчаткой. И у нее над головой тикает время, которое выйдет ровно через девяносто минут, обозначив конец мрачной драмы. Игра заканчивается. Теперь надо думать о том, чтобы выжить. Какая-то часть Перони — не любимая им — почти завидовала тому, как Моретти удалось уйти от ответственности, скрыться у себя в кабинете и делать вид, что ничего, собственно, не произошло.

После приказа Виале они покинули здание министерства безопасности и уехали на двух автомобилях. Фальконе сидел на месте пассажира в полицейском «фиате», а Перони вел машину по слякотным пустынным улицам. Другие тряслись в простом сером фургончике с двумя антеннами на крыше.

Возле здания, как только они его покинули, материализовались двое приспешников Липмана. Совершенно безликие существа. Моложавые, коротковолосые, они стояли, засунув руки в карманы темных зимних пальто.

Ведя машину, Перони размышлял о них. Этих людей учили стрелять и проводить секретные операции. Вот чем они занимались, и, несмотря на сомнения Виале, Перони чувствовал, что ребята знают свое дело. Будучи полицейским, который ненавидит оружие и применение насилия ради разрешения конфликтной ситуации, он считал такое обстоятельство провальным. Коста придерживался такого же мнения. Перони надеялся, что Фальконе разделяет их точку зрения по данному вопросу.

Суровый инспектор позвонил еще раз. Косте, насколько мог судить Перони. Разговор получился не из легких. Фальконе большей частью слушал и лишь иногда задавал краткие непонятные вопросы.

Когда Фальконе закончил разговор, Перони решил, что больше не может молчать.

— Не возражаешь, если я спрошу тебя кое о чем, Лео?

— Есть ли такой ответ, который может остановить тебя? — спросил, в свою очередь, Фальконе.

— Нет. Что мы здесь делаем? Если этот негодяй из службы безопасности спеленал нас, как рождественскую индейку, зачем еще усугублять нашу ситуацию? Мы влипли, вот и все. Зачем дергаться? Почему бы нам не поднять руки вверх и не позволить другим расчищать все дерьмо?

Фальконе потер подбородок и уставился на двух туристов, праздно бредущих по дороге.

— Очень хороший вопрос, — признал он через некоторое время.

— Получу ли я на него хороший ответ?

— Возможно. Трудно сказать.

Зеленый фургон находился впереди на расстоянии двухсот метров от них.

— Они правы только в одном отношении, — спокойно проговорил Фальконе. — Каспар нарушил все правила. Ты знаешь об этом не хуже меня.

— Конечно, знаю! Но это не значит, что его надо стереть в порошок. Черт… в каком мире мы живем? Я не хочу быть судьей, присяжным и палачом в одном лице. Если бы у меня появилось такое желание, я бы переехал в Южную Америку или куда-то еще.

— Возможно, уничтожить его — наилучший выход…

— Чушь!

Фальконе указал рукой на серый фургон.

— Не отставай. Так что ты предлагаешь нам делать?

— Ладно. У меня возникла идея. Возвращаемся сейчас в квестуру и входим в кабинет, находящийся прямо над офисом Моретти. Там должен быть человек, который внимательно нас выслушает.

— Может быть, — согласился Фальконе. — Только тогда мы не доберемся до Каспара. Или его схватят американцы и исчезнут вместе с ним в неизвестном направлении. А нам придется отвечать на трудные вопросы. Плюс есть еще небольшое дельце, касающееся агента Дикон. Кто, По-твоему, приглядывает за ней сейчас? Липман?

Перони обмозговал слова инспектора. Установка бомбы — это уже терроризм, который не входит в полномочия квестуры. Все передается госбезопасности и специалистам по антитеррору. Возможно, и карабинерам. На подготовку уйдет время. Потребуются ресурсы, разведка. Всего этого у них нет.

Фальконе заметил:

— Что ж ты вдруг затих?

— О, Бога ради, — прошипел Перони, — прекрати бить меня по зубам всякий раз, как я вношу какое-то предложение. Неудивительно, что тебе не повезло в семейной жизни. Ты всегда хочешь показаться офигенным умником, Лео. А этого никто не любит.

К его удивлению, взрыва не последовало. Фальконе окинул Перони ледяным взглядом.

— Извини, извини. Прошу прощения. Я немного нервничаю. Так что нам нужно предпринять, по твоему мнению? Уйти в сторонку и позволить этим негодяям делать с нами все, что угодно?

Фальконе усмехнулся:

— Все очевидно, разве нет? Делом занимается твой напарник. Судя по только что состоявшемуся разговору, он справляется.

Перони боялся, что у него вот-вот лопнет голова. Он снял одну руку с руля и помахал кулаком перед лицом Фальконе.

— Да. И все потому, что вы с Ником одной крови, только ни один из вас не хочет этого признать. Под вашими изображениями можно поставить такую надпись: «Хитрые ублюдки, не терпящие плохого обращения. Кусаются без предупреждения». В то время как я…

— Ты просто пожилой коп из полиции нравов, которого понизили в звании за один незначительный проступок личного свойства.

— Совершенно правильно, — согласился Перони и удивился вкрадчивому тону своего голоса. — Просвети меня, Лео. У меня голова раскалывается.

Фальконе взглянул на него. На какую-то долю секунды на его лице промелькнуло сострадание.

— Все просто, — сказал он. — Такие люди, как Липман и Виале, черпают силу из одного источника.

— Какого же?

— Они нарушают правила. Считают, что у них к ним иммунитет. И делают это небеспричинно. Люди, с которыми они имеют дело — террористы или им подобные, — придерживаются такой же точки зрения. Они все готовы на то, что простые смертные в силу воспитания, моральной ответственности и вкуса считают отвратительным.

Перони обдумал услышанное, пытаясь понять, какое направление принимает их разговор.

— Итак?..

— Итак, если мы хотим победить, Джанни, нам нужно поступать таким же образом. Давай посмотрим правде в глаза. Принимая во внимание то, в какие тиски мы зажаты, есть ли у нас иной выбор?

— Лучше бы я вообще не спрашивал, — проворчал Перони. — Лучше бы я ничего не знал. Кто тянул меня за язык?

— Ты и твой язык — это одна проблема.