Книга Склонный к Силе - Вадим Крабов

Рус с удивлением узнал, что до Сумрака не существовало не только лоосских и «ошейных» рабов, что вполне логично, но и меток, которыми сейчас метили всех кого не лень, начиная от служивых (солдат, гладиаторов, некоторых чиновников и так далее) до приписных крестьян и рабов. Прекратились массовые возмущения и побеги, не говоря о восстаниях, которыми славилась «досумрачная» эпоха. Конечно, войска с орденами их всегда подавляли, но сам факт!

Свободолюбивый Рус, побывавший в рабской шкуре, поразился до глубины души и запомнил. Именно поэтому, сам того не осознавая, так легко пообещал эльфам помощь. Любопытство и «жалость» к «правильным» альганам-каганам – вторичны. Как повлияет уход пятен на структуры, внедряемые в астральное тело (что и представляли из себя метки), на общее перераспределение Сил – не имел ни малейшего понятия, но хотел верить в лучшее.

Теперь предстояло отказаться от части своей сущности. Как горько! О «яме» не беспокоился. Сила Геи была всегда, значит, останется, и расслоения, необходимые для создания «зыбучей ямы», сохранятся. Так что вернется.

Тяжело давалось расставание с самими собой, и мир особенно ластился, будто чувствовал. Может, не будто, а чувствовал. Он обладал странным, непостижимым разумом, и Рус только-только это заметил. «Влился» еще глубже, желая разобраться, как в панике «выскочил».

«Время! Черт, не заметил, как пролетело, уже первая ночная четверть, опаздываю! – и сразу успокоил себя: – Стоять, Владимир Дьердьевич, видишь разницу во времени? То-то же, как раз успеваю. Поехали. Прощай, любимый мирок, мне будет тебя не хватать…»

Сразу, чтобы не передумать, создал «яму» с координатами Тиграна и шагнул в нее. «Ты смотри-ка, ни разу через сережку не побеспокоил, уважаю», – подумал преувеличенно-бодро, дабы заглушить тоску и смутную тревогу.

В лицо ударил ледяной ветер, и Рус твердыми ногами встал на заиндевелый песок. Снег в сосновом бору на побережье безжалостно сдувался, напоминая о себе только редкими сугробами у корней необъятных сосен. Деревья стояли на больших расстояниях друг от друга, но тем не менее закрывали вид на неспокойное море. Кустами, молодой порослью здесь и не пахло. Упираясь из всех сил, лес отступал.

«С теплым плащом я угадал», – подумал Рус, запахиваясь в него как можно плотнее, и поздоровался с эльфами:

– Приветствую неразлучную парочку! Я не опоздал? – Шутливость помогала справиться с тягостным предчувствием.

Эльфы, казалось, не обратили на него внимания, но Рус точно знал – ничего похожего на его «зыбучую яму» в их арсенале не было. По крайней мере, Эльлэдан, учась в академии, о таком узоре не слышал. «Тропы», пробивающие блокировку «выхода из Тьмы», существовали, но через расслоения каганы не шастали. А вот складирования полезных вещичек использовали. Жаль, молодой разведчик не знал, как именно, это удел старейшин.

– Приветствую тебя, Рус, – ответил Арон, отвлекаясь от важного дела, – присядь на пенек, подожди немного. – Сама невозмутимость.

Свежий, ровно срезанный пень находился в центре процарапанного в песке многоугольника с неравными углами. Ломаные линии вычерчивали замкнутый контур диаметром шагов в двадцать. Углы, острые и тупые, создавали своеобразную «розу ветров» или…

– Это, типа, ориентация по звездам? – догадался Рус, присаживаясь на бывшую сосну, принизанную непонятными, но очень красивыми зелеными узорами. – А деревце не жалко?

В ответ – тишина. Вокруг свежевыкопанной ямы, начинающейся от пня, Арон с Тиграном чертили посохами угловатые знаки – руны. Дно и стенки углубления покрывал неизвестный материал, отдаленно напоминающий золото, а корни пня были тщательно срезаны, дабы не нарушать идеальный круг объемистой, литров на сто, чаши. Именно так определил Рус назначение ямы, похожей на чашу посвящения Гее.

– Это что, типа надо заполнить эту штуковину какой-то бякой? Надеюсь, не моей кровью? У меня столько не будет. – Он продолжал доставать работающих эльфов. Так ему становилось легче.

В этот раз Тигран соизволил ответить:

– Не мешай, пожалуйста, скоро сам увидишь. У нас все с собой, забыл о «мешке» в расслоении? – Сейчас у обоих нелюдей, одетых в свои обычные длинные легкие хламиды, в руках имелись только испещренные рунами шесты со встроенными узорами: зелеными у Арона и серыми у Тиграна.

– Да помню я, – пробурчал Рус. – Как вы только не мерзнете? Одно слово – нелюди. – Аватар ворчал от раздражения. Молодой Эльлэдан уже умел управлять внутренними энергиями на уровне людских магистров.

– Слышь, Тигран, а ты в свой «мешок» сколько можешь засунуть? – Молчание. – А откуда вы все о людях знаете? – Снова без ответа.

Молодой разведчик слышал, что старейшины наблюдают за внешним миром, используя древнее Око Всеведенья, которое обнаружилось в пятнах. Боги, забросив наглых сектантов во враждебный мир, вернули всем кланам их святыни. «Утешьтесь, – словно говорили оба пропавших бога, – подумайте о своей судьбе, угомонитесь и тогда, возможно…» Не угомонились. А может, не это имелось в виду, а наоборот: «Ищите!» – иначе зачем прислали аватара?

Конкретно о Русе Эльлэдан не знал, но идея тварного воплощения хотя бы одного бога висела в воздухе и раздувалась жрецами: «Это испытание, ниспосланное Пропавшим. Как только мы его пройдем, не сдадимся – он пошлет аватара», – утверждали они. Что будет дальше, молодой каган не ведал. Он больше думал о любимой юной жене Илдис, о ее страданиях от бесплодия и мечтал о смерти какого-либо старого кагана, а лучше о скорейшем «жертвенном испытании», то бишь сражении с кланом Заря-В-Утренней-Росе-На-Юном-Листочке. Именно одним словом – любили братья-альганы старые длинные названия.

Сам Эльлэдан родился после подобного «испытания». Кем он был ранее – не помнил и не узнает никогда – это цена за перерождение. Тогда, двести лет назад, подобные «жертвы» проводились довольно часто, и люди в те времена активно воевали, так же освобождая души каганов для перерождения. Потом старейшины спохватились – кланы заполнились «несмышленышами», и «жертвенные испытания» стали проводиться все реже. Эльлэдан искренне жалел об этом.

– Все, – наконец произнес Арон. – Тирон, ты первый.

С посоха Тиграна сорвался яркий серый луч (невозможно представить «серую яркость», но это так), и контуры многоугольника окрасились серым цветом. За ним последовал ароновский зеленый луч, и линии превратились в бледно-зеленые. Вскоре так же окрасились руны.

Рус отметил, что, несмотря на различия в цвете, Силу ощутил одну – свою, «родную», из каганского пятна. Еле удержался, чтобы не поиграть с ней.

«А чему удивляться, я давно знал, что все пятна одного, моего мира. Это они сами себе мозги запудрили разными векторами да направлениями».

Был в корне не прав. Для него, посвященного всему альгано-каганскому миру, различия в потоках совершенно не принципиальны, а самим жителям – очень даже важны. Все эльфы наполовину состояли из Силы и не терпели «противоположного хода» этой то ли энергии, то ли самой божественной сущности.