Книга Бангкок-8 - Джон Бердетт

— Я старею, Сончай. Недавно снова говорил со своим братом. Больше полугода назад послал ему мобильный телефон. Он почти никогда его не включает, чтобы не мешал медитации, но время от времени звонит мне сам, если находит человека в соседней деревне, который мог бы зарядить ему батарею. В монастыре нет электричества. Он сказал, что по тому, какую я веду жизнь, мне вообще повезет, если я реинкарнируюсь в обличье человека. Увечный нищий — это самое большее, на что я могу рассчитывать. Но скорее буду кем-нибудь из животных или даже насекомых, например жучком. Ты его знаешь: мой брат не щадит чувств.

— Продолжайте.

— Когда я выяснил, что Уоррен и Брэдли задумали сделать с Фатимой, я попросил у брата совета.

— Как вы это поняли?

— С помощью той пленки, которую сняла русская мафия. Русские решили, что было бы неплохо пошантажировать Уоррена его слабостью к проституткам. А в итоге запечатлели убийство. Уоррен пришел в отчаяние. Он понимал, что его жизнь рушится. И попросил своего хорошего приятеля полковника Сувита заключить с русским и сделку. Урки ведут здесь дела и нуждаются в нас гораздо сильнее, чем мы в них, но Сувита не назовешь дипломатом. Ты же его знаешь. В итоге Уоррен в память о прежних временах обратился за помощью ко мне. Может быть, агент ФБР тебе рассказывала о наших прошлых делах? Переговоры о возвращении пленки вел я. Русские бандиты живут по понятиям, и у них есть своя особая честь. Если они утверждают, что у них всего одна копия, на их слова можно положиться. До этого я никогда не вел с ними дела, но они зарабатывают проституцией и провозят через Таиланд большое количество героина и поэтому хотят, чтобы мы были на их стороне. Уоррен правильно рассчитал, что переговоры от его имени должны вести мы. Им предложили такие деньги, что они замолчали. Уоррен заплатил за кассету три миллиона долларов плюс комиссионные за посредничество. Я видел запись. Но пленку отдавать отказался. Сувит пришел в бешенство, и Уоррен тоже. Но они ничего не могли поделать. Я сказал Сувиту: «Слушай, пленка нам пригодится, чтобы держать Уоррена на крючке. Пока она у нас, американец будет делать все, что мы ему скажем». — Викорн взмахнул рукой. — Однако потом я переговорил с братом, и он, как всегда, спутал все мои мысли. И еще эта запись: то, что делали Брэдли и Уоррен, — это очень по-европейски, невероятно жестоко и совершенно не по-тайски. Мы убили много мужчин, ты и я, но, насколько я могу припомнить, ни одной женщины. И что из того? Мы просто отправляли их в следующие жизни немного раньше, чем предполагалось, и, как правило, без боли и страданий.

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что не мог им позволить сделать то, что они задумали, даже с этим мальчиком-проституткой.

Я все еще не мог его понять и, наморщив лоб, решил, что это алкогольная отрава блокирует мои мыслительные функции.

— Тогда я решил посвятить в свою проблему брата и попросить его совета. Но о пленке не сказал, он о ней ничего не знал. Брат день медитировал, затем позвонил мне. Его вердикт был изящным, ясновидящим и решительным, как сам буддизм. И заключался в одной-единственной фразе: «Передай пленку ей». Можешь называть меня суеверным стариком, но я отдал ей кассету. Это случилось за несколько дней до того, как она убила Брэдли при помощи змей. Разумеется, она все поняла, когда увидела бедную русскую с золотым стерженьком в пупке.

Я смотрел на него, едва сдерживая улыбку.

— При помощи пленки она верховодит над Уорреном? И заставила его приехать в Таиланд?

— Да. Мы все ее недооценили. Признайся, что это истинное правосудие по-тайски.

— А как быть с телохранителями Уоррена? Кхмерами?

Викорн презрительно хмыкнул:

— Она всегда имела над ними власть. Уоррен и Брэдли наняли их в панике, когда прижали русские. Но каким способом Брэдли мог с ними общаться, если не при помощи Фатимы? Эти животные говорят лишь по-тайски и на кхмерском. Да, Уоррен знает тайский, но он не всегда здесь. А они не доверяют фарангам. Родичи Фатимы — выходцы из джунглей, поэтому ей не чужд образ мыслей этих дикарей. Уоррен и Брэдли не заметили опасности, потому что недооценили Фатиму. А она мало-помалу стала для этих кхмеров божеством. Со времен гражданской войны и смерти Пол Пота они все словно потерянные. Для них Фатима — словно возврат в былые дни с их шаманами и апокалипсическими видениями, к тому же она снабдила их мотоциклами «харлей-дэвидсон» и автоматами «узи». Стала Пол Потом, Санта-Клаусом и богиней смерти в одном лице.

Мозг любит истину. Как только все части мозаики выложены на стол, он работает вовсю, чтобы установить связи.

— Два дня назад она и Уоррен пригласили меня в галерею, и я наблюдал, как она разбила самую ценную из его нефритовых статуэток. И еще массу всего другого.

— Она с ним играет. Не знаю, что у нее на уме. Она кошка, а он мышь. Она наслаждается своей ролью — ведь они поменялись местами. — Викорн не спеша поднял голову и посмотрел на меня из-под полуопущенных век. — Она играет со всеми нами. Интересное дельце?

— У вас есть какие-нибудь соображения?

— Абсолютно никаких. Не представляю ее планов. Я всегда держался от Фатимы на расстоянии вытянутой руки. Она мне требовалась лишь для того, чтобы доложить, что товар благополучно прибыл и направлен в город. Брэдли был дураком, если считал, что за ним не следили. Стоимость некоторых партий доходила до двадцати миллионов долларов. Я уже не говорю о нефрите. — Полковник помолчал и почесал нос. — Мне вообще-то вовсе не нравится торговля, но надо же как-то взбадривать наших людей.

— Как она устроила дело со змеями?

— Фатима из народности карен. Ее соплеменники постоянно продавали китайцам этот опасный товар, а те требовали, чтобы змеи были свежими. Карен научились переправлять рептилий живыми. Фатима просто-напросто сказала, что ей требуется, и заплатила за работу. — Викорн вскинул руки. — Она неуправляема, но при помощи той пленки командует Уорреном. Какой смысл его убивать, если он ее раб и она его медленно уничтожает?

— А через Уоррена она управляет вами? Я видел вас несколько дней назад в «Бамбуковом баре».

— Вот как? — Старик бросил на меня косой взгляд.

— Доктор Суричай тоже был там.

Викорн кашлянул, не сводя с меня глаз.

— Фатима хочет сделать с миром то же, что мир сделал с ней. Вопрос не в том, чтобы убить Уоррена — не он сотворил этот мир. Понимаешь? Теперь, когда она контролирует Уоррена, она контролирует всех. Меня пригласили, и я побежал слушать, как она поет. Уоррен позвал — упрашивал чуть не на коленях, потому что так захотела Фатима.

— Весь этот сыр-бор только для того, чтобы затащить вас в джаз-клуб, где она поет «Прощай, черный дрозд»?

— Ты бы понял, если бы не был таким безобразно святым. У нее первый раз в жизни появилась возможность подняться выше других, она верховодит миром. Она — императрица, люди спешат выполнить любую ее прихоть. Ей доставило огромное удовольствие видеть, как я прискакал по ее команде.