Книга «Веду бой!» 2012: Вторая Великая Отечественная - Федор Вихрев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«В соответствии с пунктом 5 части 2 статьи 7 Федерального конституционного закона РФ „О военном положении“, с ноля часов 29 октября 2010 года на территории Российской Федерации прекращается деятельность всех политических партий, общественных организаций и религиозных объединений, перечисленных в Приложении 1 к настоящему Указу…
В соответствии с пунктом 19 части 2 статьи 7 Федерального конституционного закона РФ „О военном положении“, с ноля часов 29 октября 2010 года на территории Российской Федерации прекращается деятельность всех иностранных и международных организаций, перечисленных в Приложении 2 к настоящему Указу…»
Список, составленный ребятами Бортникова еще загодя, как и положено, в соответствии со служебной паранойей, впечатлял. Кого здесь только не было! Кроме известных маргиналов из «несистемной оппозиции», служащих добрый десяток лет неисчерпаемым источником не только мелкого, на уровне зуда, беспокойства, но и разнообразного веселья для политического «бомонда», в нем оказались разного рода «экологические» и «просветительские» фонды, общественные комитеты и какие-то совсем малопонятные региональные организации с названиями на всех языках народов России.
— Я так понимаю, попадание в эти проскрипционные листы нужно было заслужить? — даже сейчас, в конце трудового дня, президент не прекращал попыток пошутить. Однако юмор его, впрочем, как и всегда, был той разновидности, которую могли понять лишь люди сходного опыта, образования и образа мыслей. Это премьер пополнял копилку афоризмов чуть ли не ежедневно — то метким словцом, а то и красочным сравнением на грани приличия — и народ с воодушевлением подхватывал их.
— Как сказать, Дмитрий Анатольевич! — Генерал армии Бортников подхватил президентский «вброс» почти автоматически. — Опыт только нарабатывается. От Суллы ушли, до триумвиров не добрались. Хотя времени на дорогу вдвое больше потребовалось. Впрочем, нашим Цицеронам несколько лет в Киликии не помешали бы… А то руки с головами негде складывать будет.
— Что ж вы, Александр Васильевич, у тезки своего решили хлеб отобрать? — Президент искренне расхохотался в ответ на несколько натянутую и весьма «черную» шутку. — Запасной аэродром себе готовите?
— Да кто ж меня отпустит? И, кстати, ваша идея с проскрипциями, уважаемый Дмитрий Анатольевич, может быть реализована в существующих обстоятельствах как нельзя лучше. В нарушение подготовленного Указа оппозиция, в чем я убежден, попытается провести тридцать первого числа митинг на Триумфальной, и вот что я по этому поводу думаю…
— Говорит Москва! Московское время…
* * *
Снег заскрипел, когда Коля Тэгрынкээв откинул полог чума. Однако плохая зима нынче. Снег только упал, как сразу таять начал. Последние времена наступают, однако. Солнце пошто спать не идет?
— Проходи, Коля. Москва новость посылает, — кивнул Семен Ятгиргин.
— Хорошая новость, Семен Михайлович?
— Слушать будем, Коля Петрович. Если плохая — пойди по стойбищам. Скажи мужчинам — на Белого царя Черный царь напал. Пора и людям на войну идти. Нехорошо чукче без войны.
Двое мужчин, скинув отороченные мехом капюшоны, прильнули к черному зеву радиоприемника…
* * *
Легкий пинок по ножке табуретки — и мощный храп прервался на бетонном полу.
— Ты чего, боец, оборзел? — прапорщик склонился в позе разгневанного орка над распростертым телом очумевшего солдата.
— Товарищ прапорщик… Я ж на минуту! Я больше не буду!
— Боец! Ты забыл, что война идет? Ты у нас кто?
— Оператор РЛС…
— Говно ты, а не оператор! Ты, сука такая, только что проспал налет японской авиации на Хабаровск! Понял? Лежать!
— Товарищ прапорщик…
— Пятьдесят отжиманий, боец!
Сержант начал торопливо отжиматься, а прапорщик уселся в кресло, отхлебнул из сотой, кажется, кружки кофе за последнюю неделю и молчаливо уставился в круглый экран…
* * *
Музыка внезапно оборвалась. Люди на танцполе «Зажигалки» продолжали дергаться еще несколько секунд, когда во внезапно наступившей тишине раздался хриплый голос усталого лейтенанта:
— Приготовить документы! И не дергаться там! Военная милиция…
Девки завизжали, когда их пацанов, оторопевших от испуга, начали заламывать и обыскивать здоровенные парни в камуфляжах.
Один отдыхающий вдруг дернулся под захватом и заорал тонким голосом:
— Вы не имеете права! Я буду жаловаться! У меня папа…
Удар прикладом по спине превратил крик в хрип. Рот заклеили пластырем.
В кармане двадцатилетнего «мальчика» нашли пакет с аккуратно расфасованными «дозами» белого порошка. Указ об ужесточении — бла-бла-бла и все такое! — зачитывать не стали. Просто вывели на улицу, затащили за угол… Короткие выстрелы.
Комендантский час в Чите еще не закончился.
* * *
— Что за станция такая, Бологое иль…
— А хрен его знает. Километр какой-то.
— Какой?
— Не помню. Твои как? Угомонились?
— Вроде. Правда, все туалеты заблевали.
— У меня тоже. И сигареты все расстреляли. У тебя есть?
— На.
Два проводника из соседних вагонов с трудом закурили на промозглом байкальском ветру.
— Хорошо, что девок на рейс не поставили… — вздохнул пожилой.
— Это да, — ответил второй, не менее пожилой. — А то эти им покоя бы не дали.
— Ну а как? На войну все же едут!
* * *
Он чмокнул ее в щеку, как обычно. Жена сонно повернулась к нему теплым телом и приобняла за шею.
— А тебя точно не заберут?
— Из возраста вышел, — улыбнулся он и кольнул ее жесткими усами. — Спи давай, мне на рейс пора.
Она чмокнула его в ответ и снова уснула.
А он пошел на кухню, поставил чайник и включил телевизор на минимальную громкость.
«Передаем последние известия…» — шепнул ему телевизор, когда он куснул бутерброд с колбасой и захлебнул его горячим чаем.
«По официальным данным, немецко-фашистские войска продолжают свое наступление в направлении Киева, однако…»
Киев… Мать у него из Киева была. Эвакуировались в Прошлую Войну в Красноярск, да так здесь и остались. Мать — на кладбище, а он вот водителем пассажирского автобуса в ПАТП…
* * *
«Прикольно! Видел?»
«Ахха!»
«Не, четко он ему вломил! Башня сразу отвалилась!»
«Кульно, ваще! Слышь. Ты новости зырил?»
«Не, а чо там?»
