Книга Спасатель. Серые волки - Андрей Воронин

План был простенький, но Алексея Ивановича это не смущало: все гениальное просто, разве не так?

Известие о смерти Винникова никоим образом не повлияло на решимость «Мистера Проппера» качественно выполнить заказ. Он был профессионал, получивший предоплату, а все остальное просто не имело значения. Репутация дороже денег, которые ты прикарманил, воспользовавшись подвернувшимся случаем; кроме того, Алексей Иванович был суеверен, побаивался загробной жизни и очень не хотел, чтобы Винников, встретив его там, на другой стороне, первым делом поинтересовался: «Что же ты, сук-к-кин сын?!»

Огневую позицию он занял в глухой предрассветный час, когда ночные птицы уже уснули, а дневные еще и не думали просыпаться. Людей в это время одолевает самый крепкий, без сновидений, сон, и даже те, кто по долгу службы или по собственной прихоти остаются на ногах, начинают хуже соображать и медленнее реагировать. Чтобы сохранять активность, набитые шальными деньгами клаберы взбадривают себя наркотиками и алкоголем. Военные – настоящие, а не те, что, засыпая на ходу, с автоматом под мышкой слоняются вокруг складов вещевого довольствия и горюче-смазочных материалов, – тоже глотают всякую дрянь, которая помогает не спать неделями и чувствовать себя огурцом, воруя при этом годы и десятилетия жизни. Но охрана загородного дома – не разведгруппа в глубоком тылу противника, да и генерал Макаров, насколько было известно Алексею Ивановичу, глубоко и болезненно переживал расставание с каждой копейкой. Поэтому опасаться наличия в распоряжении охраны современных спецсредств явно не стоило и никаких особенных проблем, связанных с присутствием на территории поместья пятерых дюжих молодцев в камуфляже, «Мистер Проппер» не предвидел.

Их и не возникло.

Выбранная им огневая позиция представляла собой развилку в кроне растущего за оградой «Волчьего Логова» старого дуба. Развилка была широкая, надежная и удобная; при необходимости человек, не предъявляющий завышенных требований к комфортности ложа, мог не только без проблем просидеть здесь несколько часов, но даже и выспаться. Взобравшись на этот насест, Алексей Иванович немного повозился, устраиваясь, и замер в полной неподвижности, мигом превратившись в кучку забившейся в развилку сухой листвы. Его экипировка состояла из косматого, как маскарадный костюм лешего, камуфляжного комбинезона, фляги с водой, ножа, нескольких сухарей, прибора ночного видения и компактной, мощной, отлично пристрелянной винтовки швейцарского производства, оснащенной телескопическим прицелом и эффективным заводским глушителем. Единственной диссонансной нотой в этом наряде подмосковного ниндзя являлся поролоновый туристический коврик, с помощью эластичных ремней прикрепленный к седалищу: Алексей Иванович давно перешагнул сорокалетний рубеж, любил сидеть на мягком и не видел причин пренебрегать простыми, доступными и ничуть не обременительными удобствами. От рождения коврик был ярко-красного цвета; дабы не уподобляться мартышке и не схлопотать пулю в расположенное чуть ниже спины демаскирующее цветное пятно, «Мистер Проппер» собственноручно сшил для него пятнистый камуфляжный чехол. Его лицо покрывал сплошной слой темного, почти черного грима, поверх которого предусмотрительный Алексей Иванович обильно опрыскался репеллентом; голову защищал капюшон, а руки – тонкие кожаные перчатки с обрезанными пальцами. Достаточно было наклонить голову, чтобы поймать губами кончик гибкой трубки, другой конец которой был погружен в висящую на поясе флягу. Таким образом, «Мистер Проппер», как встарь, был во всеоружии, и единственным стоящим упоминания неудобством – опять же как встарь, когда ему случалось хаживать в разведку, – оставалась невозможность выкурить сигаретку.

Потянулись медленные, заполненные неторопливыми размышлениями часы ожидания. Начало понемногу светать, в заповедной дубраве одна за другой просыпались, робко пробуя голоса, ранние пташки. Вылетевшие на утреннюю охоту комары с разочарованным писком толклись перед лицом. Их влекло тепло человеческого тела, напиться крови мешал запах репеллента, а полное отсутствие мозгов не позволяло выбрать один из двух возможных вариантов: или, игнорируя запах, утолить голод, или плюнуть на эту вонючку и отправиться на поиски другого донора.

В начале седьмого во дворе появились первые признаки жизни: один из спецназовцев, превращенных приказом командования в холуев, вышел из стоящего на отшибе флигеля с метлой наперевес и принялся подметать дорожки, очищая их от нападавших листьев и вездесущих желудей. Время от времени он с треском, отчетливо слышным даже Алексею Ивановичу, бил себя ладонью по морде или по шее. Из чего следовало, что репеллентом он не пользуется – то ли из принципа, то ли по недомыслию, а может быть, из-за прижимистости хозяина, пожалевшего денег на такую непозволительную для военнослужащего роскошь, как спрей от комаров.

Около восьми со стороны кухни послышался характерный лязг посуды, и вскоре оттуда потянуло вкусным запахом готовящейся еды. Почувствовав обильное слюноотделение, «Мистер Проппер» сгрыз ванильный сухарик, запив его водой из фляги, и слегка переменил позу, взяв обмотанную лохматым коричнево-зеленым тряпьем винтовку более или менее на изготовку. Ждать оставалось недолго, дело явно близилось к запланированному финалу: вся эта суета и дребезг означали, что хозяин уже проснулся и вот-вот появится во дворе – то есть на линии огня.

Он вышел в половине девятого одетый в камуфляжные брюки с накладными карманами и камуфляжную же нательную майку, туго обтянувшую выпуклое, истинно генеральское брюхо. На голове у его превосходительства красовалось старое кепи, судя по шитым потускневшим золотом листьям на лбу некогда являвшееся частью маскарадной полевой формы, в которой товарищ генерал-полковник руководил тыловым обеспечением частей и соединений российской армии в ходе крупных учений. Став посреди двора в позе полководца, посылающего войска в мясорубку великой битвы, он принялся отдавать какие-то распоряжения. В эту минуту он представлял собой завидную, прямо-таки идеальную мишень, но Алексей Иванович не стал стрелять. Влепить этому борову пулю между глаз, пока он красуется перед выстроенными в шеренгу халдеями в камуфляже, было, конечно, заманчиво. Но снайперу вовсе не улыбалось бегать по лесу от этих молодых, крепких, тренированных парней, и он решил немного подождать: торопиться некуда, до вечера времени навалом, и за это время его превосходительство еще сто раз успеет подставиться под выстрел.

События подтвердили его правоту. Кончив распоряжаться, товарищ генерал-полковник удалился в район бани и принялся колоть дрова – надо полагать, для удовольствия, в качестве утренней зарядки. Четверо халдеев незамедлительно покинули территорию «Волчьего Логова» на армейском «уазике» с прицепом. Судя по трем топорам и бензопиле, погруженным в прицеп, отправились они все за теми же дровами. Дров, что уже были сложены в поленницу около бани, вместе с теми, которые еще дожидались своей очереди пойти под топор, по приблизительной оценке Алексея Ивановича, должно было хватить года на два, если не на все три. Но его превосходительство, как истинный интендант, явно считал, что запас карман не тянет, особенно если достался на дармовщинку, и, пока мог, хапал все, до чего был в состоянии дотянуться.

Оставшийся при начальстве холуй закрыл за «уазиком» ворота и задержался около них. Со своего насеста Алексей Иванович даже без прицела видел, как он слоняется там со своей метлой, старательно имитируя бурную деятельность. Его превосходительство с треском и удалым уханьем колол дрова. «Мистер Проппер» совсем уже было собрался его огорчить, но тут генерал, будто что-то почуяв, воткнул топор в колоду и нырнул под пристроенный к бане навес, скрывшись из вида.