Книга Обреченный убивать - Виталий Гладкий

Что он здесь делает?

Впрочем, о чем это я? Конечно, занимается тем же, из-за чего меня притащил сюда Тимоха. Но почему военные? На этом мафиозном сборище и вдруг…

Поразмышляв некоторое время, я не стал больше ломать голову и всецело переключился на этого парня. По-моему, в спецзоне у него была кличка Пятьдесят Первый.

Удивительно, но он был, пожалуй, единственным из всех, к кому я относился по-иному.

Как? Трудно сказать.

Больше всего это походило на странную смесь злобы, как естественного состояния "кукол", и некоторой доли уважения, а возможно, и чего-то большего. Тогда я в этом не отдавал себе отчета: такие мысли смертнику противопоказаны и даже вредны.

Что может чувствовать загнанный зверь к охотнику?

Страх, а если ты волчьей породы – ненависть.

Но что удивительно, ненависти к нему я не ощущал. Может, причиной тому был азарт, с которым он каждый раз выходил на татами, и его честная манера ведения боя.

А возможно, и сострадание, не раз и не два мелькавшее в глазах Пятьдесят Первого, подмеченное мною, когда хорошо натасканные спецназовцы молотили до полусмерти несчастных "кукол", чтобы заработать отличный балл в аттестате.

Но это было тогда, и мне казалось, так давно, что скорее всего напоминало дурной сон, нежели реальность.

Теперь меня занимала иная мысль – что, если он меня узнает?

Про него ладно – это его проблемы. Но если слух дойдет до Тимохи… Рассекреченный киллер с прошлым, в котором замешаны немалые шишки… Потянется такая ниточка, что только держись.

Кто-кто, а военная разведка может сплести лапти любому, тем более – неугодному. И тогда моей жизни – грош цена. Ладно моей – ее стоимость еще меньше, – но у меня ведь есть еще Ольгушка и сын. Сынок…

Я видел, что он присматривается ко мне.

С трудом выжимая из себя беззаботность, я сидел как на иголках. И когда резная дубовая дверь отворилась и оттуда вместе с остальными участниками мафиозного сборища вывалил и мой Тимоха, я едва сдержал себя, чтобы не побежать впереди него к выходу.

Опомнился я только в своей комнатушке.

Что делать? Этот парень сейчас представлял для меня наибольшую опасность. И не так для меня, как для моей семьи…

Что делать!?

Было одно решение… не простое, но эффективное. И для меня привычное…

Но Пятьдесят Первый отнюдь не лопоухий новичок в своей профессии, и его истинную силу и выучку я знаю не понаслышке. Застать его врасплох практически нельзя, тем более если он все же что-то заподозрил.

А значит, без оружия, надежного и, главное, бесшумного, достать его очень сложно, чтобы не сказать больше – невозможно. Тем более здесь, где слишком много лишних ушей и глаз.

В совершенном отчаянии я подошел к окну и выглянул во двор. Там, о чем-то беседуя, неспешно прогуливались Пятьдесят Первый и его шеф, судя по выправке и властному взгляду, кадровый военный высокого ранга.

Они направлялись в сторону деревьев, некогда бывших рощей, открытой для всех желающих насладиться девственной природой, а ныне заключенных под стражу новыми господами.

Это явно было неспроста – вместо отдыха в постели после дороги и утомительного заседания, они решили отправиться на прогулку.

Зачем?

Вывод напрашивался сам собой – чтобы поговорить о чем-то очень важном, не предназначенном для подслушивающих устройств, которыми были напичканы, как я уже выяснил, все доступные мне помещения этого дома-крепости.

О чем? Сомнений у меня не оставалось…

Быстро включив душ, чтобы создать впечатление моего присутствия в комнате, я открыл окно и, не задумываясь о последствиях – что меня заметит кто-то из охраны или я сорвусь вниз, на каменные плиты, – начал, придерживаясь за рельеф кирпичной кладки, спускаться во двор. За несколько секунд я был внизу, а еще через мгновение меня уже скрывал от нескромных глаз облагороженный кустарник.

Я скользил среди деревьев как леопард, вышедший на охоту. Когда-то меня этому учил инструктор подразделения Сидора, выходец из потомственных охотников, южноамериканский индеец, которого звали Аттаи.

Сморщенный и красный, как засушенный стручок перца, он имел обыкновение буквально растворяться на глазах изумленных курсантов среди самой низкорослой травы, не говоря уже о лесных зарослях.

Мне он вдалбливал науку маскировки и скрадывания противника едва не в два раза дольше, нежели всем остальным. Может, потому, что Аттаи о гринго был очень невысокого мнения?

Лежа едва не под носом у Пятьдесят Первого, я внимательно вслушивался в тихий разговор. О том, что они выберут именно эту толстенную сосну, я сообразил, едва заметив "поводыря" с чем-то напоминающим короткоствольный "винчестер".

Присмотревшись, я понял, что это была одна из тех суперсовременных штучек для подслушивания, с которыми я познакомился на первой своей охоте под руководством Тимохи.

Они тоже раскрыли слухача, пожалуй, даже раньше меня, а потому, прогуливаясь, долго выбирали подходящее место для доверительной беседы. С моей точки зрения эта диковинная сосна была идеальным вариантом, а потому я постарался их опередить и замаскировался среди молодой поросли, надеясь на удачу.

И я не ошибся…

Переговорив, они ушли, оставив после себя ощущение близкой грозы. Выслушав их, я почувствовал одновременно и облегчение и тревогу.

Похоже, я с Тимохой в западне, откуда выбраться может только бестелесный дух. Армейский спецназ в действии – это для противника прямая дорога на тот свет.

Тем более что, судя по высказываниям старшего, перспектива сдаться на милость победителей выглядит весьма призрачно. Оставить в живых собравшихся на этот сходняк, значило для Пятьдесят Первого и его шефа подписать себе смертный приговор.

Забрался я на третий этаж едва не быстрее, чем спустился. Выключив воду, я начал демонстративно шлепать по паркетным полам и что-то вполголоса напевать, изображая приятное томление после горячего душа.

Но в голове у меня творился настоящий кавардак.

Как поступить? Предупредить Тимоху? Что это даст? Небольшую отсрочку – дача окружена, притом профессионалами. Да и куда бежать, на чем?

Оставить шефа и прорываться одному?

А как тогда Ольгушка с сыном?

Совершенно запутавшись в мыслях, я сел у окна и засмотрелся на закат.

Где-то в стороне, на небольшой высоте, пролетел, судя по звуку, гражданский самолет. Видимо, неподалеку находился аэропорт, потому что шум мощных двигателей с неприятной периодичностью разрушал благостную тишину соснового бора.

И тут я увидел!

У меня словно пелена спала с глаз: совсем недалеко от дачи, на крутом речном берегу, который угадывался по чахлому редколесью на обратных склонах, вонзалась в пламенеющее небо мачта телеантенны.