Книга Приговор Бешеного - Виктор Доценко

— Извините, «крестный», что звоню так поздно, но я только что узнал. — Он еле сдерживал слезы.

— Здравствуй, родной мой! — Тон Богомолова был радостным и печальным одновременно. — Хорошо, что позвонил: я тебе звонил сегодня, а ты почему-то не отвечал.

— Батарейку не зарядил вовремя. Завтра прилечу в Москву. — Тон Савелия заранее предупреждал, что он не подчинится никаким возражениям генерала.

— Вот и хорошо, — легко согласился Богомолов, — у меня есть и хорошие новости.

— Какие? — спросил Савелий, скорее из вежливости, нежели для того, чтобы услышать ответ.

— Во-первых, всех террористов взяли тепленькими, даже пикнуть не успели.

— Ну и Бог с ними, — безразлично произнес Савелий.

— Во-вторых, меня назначили на должность заместителя начальника ФСБ, и причины несправедливости, допущенной по отношению к тебе, благополучно устранены.

— Спасибо, — машинально сказал Савелий, но тут же спохватился и добавил: — Извините, поздравляю вас.

— Дорогой мой, конечно, что может быть ужаснее потери близкого человека? Но ведь все мы смертны. Олег был достойным, честным и очень порядочным человеком, он прожил короткую, но очень яркую жизнь. Знаешь, мне кажется, он вряд ли одобрил бы твое настроение. Не забывай, мы все — «афганцы», и мы сильны нашей памятью! Мы принадлежим к тем людям, которым было суждено чаще остальных терять своих самых близких.

— Хотите сказать, что мы должны были давно все зачерстветь? — с некоторой злостью заметил Савелий.

— Не зачерстветь, а закалиться, — строго поправил Богомолов. — И сделать все от нас зависящее, чтобы память о наших друзьях и близких, о наших родных наконец как можно дольше сохранилась не только в наших сердцах, но и в сердцах будущих поколений.

— Наверное, вы правы. — Савелий тяжело вздохнул. — Где будут хоронить Олега?

— Мне уже звонил Сергей Князев и просил походатайствовать о Новодевичьем кладбище, но боюсь, что это вряд ли получится: на Новодевичьем хоронят только по личному разрешению Лужкова, а он, как назло, сейчас за границей.

— А может быть, мне позвонить Виктору Степановичу? — вспомнил Савелий.

— Позвони, но мне кажется, что и он не сможет помочь, — с сомнением произнес Богомолов. — Ты вот что, как только прилетишь в Москву, садись в машину, я вышлю, и дуй ко мне, может, что и придумаем. Машина будет стоять в том же месте, где стояла, когда тебя встречали из Америки, надеюсь, еще не забыл? И не кисни, договорились?

— Постараюсь…

На следующий день Савелий улетел в Москву. Ключи от машины и от квартиры он оставил Красимиру, и тот искренне огорчился внезапному прощанию со своим новым знакомым. Изабель настояла на том, чтобы отвезти его в аэропорт на машине отца, и он, чтобы избежать слез, вынужден был согласиться. Попрощались они без особых нежностей и лишних слов.

Он отправился на посадку, а Изабель смотрела со второго этажа аэропорта, пока его самолет не исчез в вышине. Ей почудилось, что с ее новым знакомым, который стал таким близким для нее человеком за этот месяц, улетела и частичка ее самой.

Изабель оказалась очень сентиментальной девушкой и, сев в машину, стада вспоминать час за часом время, проведенное с ним, его нежность, руки, глаза. Эти воспоминания заставили ее улыбнуться, и она весело воскликнула:

— Все будет хорошо!

Будто и сама Москва не могла скрыть печаль по поводу смерти Олега: было пасмурно и холодно, к тому же моросил дождь со снегом. Савелий совсем забыл, что здесь не Болгария и наш октябрь редко бывает теплым, а на нем была лишь легкая летняя курточка. К счастью, как и обещал Богомолов, его встречала черная «Волга». Водителя он видел впервые, и потому весь путь до здания ФСБ был проделан молча.

Подойдя по привычке к старому кабинету генерала, Савелий увидел табличку с новой фамилией и спросил у выходившего из приемной какого-то полковника, где находится новый кабинет Богомолова.

Приемная оказалась гораздо больше, чем предыдущая, но обстановка почти не изменилась, словно и не переезжали никуда: все так же сидели посетители, все так же виртуозно управлял всеми делами полковник Рокотов. Единственное отличие заключалось в том, что кроме Рокотова в приемной находилось еще трое помощников.

— Здравствуйте, Михаил Никифорович, поздравляю вас. — Савелий попытался выдавить из себя улыбку.

— Это его нужно поздравлять, — кивнул помощник в сторону кабинета.

— Подождать?

— Сейчас узнаю. — Полковник поднял трубку прямой связи и, специально не выключив громкоговорителя, доложил: — Товарищ генерал, ваш «крестник» приехал.

— Так пусть заходит, — ответил генерал, и в приемной все услышали его слова.

Демонстративно разведя руками перед ожидающими, как бы говоря, что он здесь ни при чем, Рокотов кивнул Савелию на дверь кабинета, которую тот открыть не успел: из кабинета вышел какой-то генерал и, бросив на Савелия внимательный взгляд, молча прошел мимо.

— Проходи, дорогой, присаживайся. Чай, кофе?

— Спасибо, ничего не хочется, — безразличным тоном ответил Савелий.

— Ладно. Докладываю: переговорил с несколькими замами Юрия Михайловича, но они ничего не могут сделать без шефа. Единственное, что в моих силах, это ходатайствовать о месте на кладбище, где хоронят видных военных деятелей и известных людей науки, искусства, культуры, называется Троекуровское, но и его не могу гарантировать. Так что смотри сам: звонить или нет Виктору Степановичу.

— От вас можно?

— Конечно, если хочешь, позвони по «Кремлевке»: список абонентов у телефона.

Савелий только набрал номер, как услышал знакомый голос.

— Слушаю.

— Виктор Степанович, здравствуйте, это Сергей Мануйлов.

— Привет, Сергей, узнал. Как дела? Какие у тебя проблемы?

— Извините, что беспокою, но проблемы не у меня: нужна помощь одному человеку.

— Кто такой, фамилия, имя, отчество, профессия и в чем необходимо мое участие?

— Олег Владимирович Вишневецкий, майор, это мой друг, нужно разрешение на захоронение на Новодевичьем кладбище.

— Вишневецкий? Мне знакома эта фамилия.

— Наверное, вы слышали о нем как о президенте Ассоциации ветеранов

— афганцев» «Герат».

— Отлично знаю. У него что, отец умер?

— Нет, могила для него самого. — Голос Савелия дрогнул.

— Он же вроде молодой еще? — участливо спросил Черномырдин. — Что случилось?

— Автокатастрофа, — не вдаваясь в подробности, ответил Савелий.

— Да, друзей терять нелегко, прими мои самые искренние соболезнования.

— Спасибо. Вы сможете помочь?