Книга Шевалье де Мезон-Руж - Александр Дюма

Позже и он попросил коллегу рассказать о военном министерстве.

— Ничего интересного, я осведомлен гораздо меньше, чем вы. Мое положение намного ниже вашего. Я — скорее помощник секретаря, — отговорился Дюран. — Я незаметный служащий, приносящий пользу своей работой людям, занимающим видное положение. Это обычное явление любой бюрократии, даже революционной. Земля и небо, возможно, когда-нибудь изменятся, но канцелярии — никогда.

— Хорошо, я помогу вам, гражданин, — сказал секретарь Дворца, очарованный хорошим вином хозяина и особенно прекрасными глазами мадам Дюран.

— Благодарю, — ответил тот, кому было сделано это благосклонное предложение. — Любое разнообразие в работе — развлечение для бедного служащего. Мне, конечно, хочется поскорее закончить дела в Консьержери и не беспокоиться по поводу того, что они затягиваются. Если бы еще я мог приводить в канцелярию мадам Дюран, которая так скучает здесь.

— Не возражаю, — ответил секретарь Дворца, очарованный приятным развлечением, которое обещал его собрат.

— Она бы диктовала мне списки, — продолжил гражданин Дюран. — Ну, а время от времени, если вы нашли этот ужин не слишком плохим, вы бы приходили к нам сюда.

— Да, но не слишком часто, — самодовольно согласился секретарь Дворца. — Должен вам признаться, что меня будут бранить, если я стану возвращаться позднее обычного в один из домов на улице Пети-Мюск.

— Это устраивает и меня как нельзя лучше, — сказал Дюран, — не правда ли, дорогая?

Мадам Дюран, очень бледная и все такая же печальная, подняла на мужа глаза и ответила:

— Как вам будет угодно.

Пробило одиннадцать, пора было уходить. Секретарь из Дворца поднялся и простился со своими новыми друзьями.-

Его радость по поводу нового знакомства и приятного ужина была неподдельной.

Гражданин Дюран проводил гостя до лестничной площадки. Вернувшись в комнату, бросил:

— Ну, Женевьева, пора спать.

Молодая женщина поднялась, не отвечая, взяла лампу и прошла в другую комнату.

Дюран, а вернее Диксмер, посмотрел, как она вышла, посидел минуту в задумчивости, нахмурив лоб, затем он прошел в свою комнату на противоположной стороне коридора.

Глава XIV
Две записки

этого вечера секретарь военного министерства приходил усердно трудиться к своему коллеге во Дворец. Мадам Дюран делала выписки из документов, подготовленных заранее, а Дюран старательно их переписывал.

Дюран украдкой стремился рассмотреть все вокруг. Он приметил, как ежедневно в девять вечера Ришар или его жена приносили корзину с провизией и ставили се под дверь камеры королевы. И в тот момент, когда секретарь предупреждал охранника: «Я ухожу, гражданин», Жильбер или Дюшан выходили и забирали корзину для Марии-Антуанетты.

Три вечера подряд Дюран дольше обычного засиживался за делами. И все эти часы задержки корзинка простояла у двери — охранники брали продукты только после ухода секретаря, и четверть часа спустя они выставляли ее назад за дверь уже пустой.

На четвертый вечер, происходило это в начале октября, после того, как секретарь Дворца ушел, и Дюран, вернее Диксмер и его жена остались в комнате одни, он уронил перо и прислушался к тишине с таким вниманием, словно от этого зависела его жизнь. Затем быстро встал, подбежал на цыпочках к двери камеры, приподнял салфетку, прикрывающую корзинку, и воткнул в хлеб маленький серебряный футляр.

Так же неслышно, бледный и дрожащий от волнения, а оно проявляется даже у самых сильных натур, совершающих после длительной подготовки рискованный поступок, он вернулся на свое место, прижав одну руку ко лбу, другую — к сердцу.

Женевьева наблюдала за ним, но не произнесла ни единого слова. После того, как муж забрал ее от Мориса, она всегда ждала, чтобы он заговорил первым.

Однако на этот раз она нарушила молчание.

— Это будет сегодня вечером?

— Нет, завтра, — ответил Диксмер.

И снова встал, осмотрелся, тщательно прислушался, собрал списки и, подойдя к камере, постучал в дверь.

— В чем дело? — спросил Жильбер.

— Гражданин, — сказал Диксмер, — я ухожу.

— Хорошо, — ответил охранник из глубины камеры. — До свидания.

— До свидания, гражданин Жильбер.

Дюран услышал скрип засовов, понял, что охранник открыл дверь и вышел.

В коридоре, который вел из комнаты папаши Ришара во двор, он столкнулся с тюремщиком в медвежьей шапке и с тяжелой связкой ключей.

Диксмера охватил страх. Этот грубый человек, как и все из «го сословия, сейчас окликнет его, всмотрится и, возможно, узнает его. Он надвинул на лоб шляпу, а Женевьева спрятала лицо в воротник своего черного пальто.

Но он ошибся.

— О! Извините! — только и произнес тюремщик, хотя его слегка толкнул Диксмер.

Диксмер вздрогнул, услышав этот мягкий и вежливый голос. Но тюремщик торопился, проскользнул в коридор, открыл ведущую к папаше Ришару дверь и исчез. Диксмер и Женевьева продолжили свой путь.

— Странно, — сказал Диксмер, когда за ними закрылась дверь, и свежий воздух охладил его пылающее лицо.

— Да, очень странно, — прошептала Женевьева.

Оставшись наедине, супруги могли поделиться причинами своего удивления. Но Диксмер скрыл свои мысли, пытаясь успокоить себя тем, что он ошибся, саму встречу — галлюцинацией. Женевьева же ограничилась тем, что, сворачивая за угол на мост Шанж, бросила последний взгляд на темное здание Дворца, в котором видение, напоминающее призрак потерянного друга пробудило в ней столько воспоминаний, нежных и в то же время горьких.

Они пришли на Гревскую площадь, не обменявшись ни единым словом.

А в это время охранник Жильбер как всегда вышел и взял корзинку с провизией, предназначенной королеве. В ней были фрукты, холодный цыпленок, бутылка белого вина, графин с водой и половина хлеба. Жильбер поднял салфетку, осмотрел обычный набор продуктов в корзинке, разложенных гражданкой Ришар. Отодвинув ширму, громко объявил:

— Гражданка, ваш ужин.

Мария-Антуанетта разломила хлеб. Едва ее пальцы прикоснулись к нему, она почувствовала холод серебра и поняла, что на этот раз в хлебе что-то спрятано.

Она оглянулась: охранник уже вышел.

Какое-то время королева сидела неподвижно, в ожидании, когда охранник отойдет как можно дальше. И, убедившись в том, что он сел рядом с товарищем, она вытащила футлярчик из хлеба. В нем была записка. Развернув ее, королева прочитала:

«Сударыня, будьте готовы к тому, что завтра в то же самое время, когда вы получите эту записку, в то же самое время, в камеру Вашего Величества войдет женщина. Она переоденется в вашу одежду, а вам отдаст свою. Потом вы выйдете из Консьержери под руку с одним из самых преданных ваших слуг.