Книга Песня полной луны - Елена Романова

не будет и этого.

Не будет ничего, если человек мертв. Или был мертв ещё до того, как умер по-настоящему.

И, каким бы Дилан ни был, какая бы пустота ни зияла в его глазах последнее время, Оуэн всё ещё любил его. И знал, что это вряд ли изменится.

Когда-то они совершили преступление, и индейская девчонка умерла из-за них, а теперь её дух явился мстить. Оуэн мог бы понять это желание возмездия, но понимать не желал. Он хотел выжить и собирался сделать ради этого всё. Выжить и увидеть, как злобный дух отправляется в Ад, а её помощник подыхает в мучениях. Он раскаивался в своем поступке и раскаивался, что не отправился в полицию, ни тогда, ни потом, но не хотел омывать это раскаяние кровью.

Хватит. Он похоронил троих друзей. Он не позволит забрать Беллу. И не позволит забрать себя.

Но сначала он отдохнет.

Едва добравшись до дома, Оуэн рухнул на диван лицом в подушку. Ему снились пустынные переулки Солт-Лейк-Сити и луна, смеющаяся над ним с тёмного беззвездного неба.

…Проснулся Оуэн через несколько часов, разбитым, но с прояснившимися мозгами. На экране смартфона мигали уведомления: сообщение от Уилла с местом и временем встречи, звонок из больницы.

В больницу Оуэн перезвонил сразу. Слушая гудки, смотрел прямо перед собой, на отражение своего лица в зеркальном журнальном столике — отрубился он прямо в гостиной. Пожалуй, ему нужно побриться и поесть, а то выглядит, как исхудавший лесной монстр…

— Алло? — услышал он голос дежурной.

— Здравствуйте, это Оуэн Грин, — ему хотелось сходу задать все свои вопросы, но Оуэн сдержался. Врачи терпеть не могут панику родственников, у них, наверное, хватает и своей. — Мне звонили… думаю, это по поводу Изабеллы Мартин. Что-то случилось?

Ему дорогого стоило это спокойствие в голосе. Оуэн чувствовал, что нервы его натянулись, как струны — вот-вот лопнут.

Девушка что-то забила в компьютер, и, пока она искала информацию, его сердце сбилось с ритма и пропустило удар. Неужели Белле стало ещё хуже?..

— Вы её родственник?

— Что?.. — Оуэн даже не сразу понял вопроса. — А… Я её жених.

Соврал, но плевать. Он ещё не делал Белле предложения, но всё равно собирался, сразу после окончания бакалавриата.

— Боюсь, я не могу вам ничего говорить, — медсестра по ту сторону связи вздохнула. — Только законные представители, семья.

Твою же мать… Что-то случилось, он был прав, что-то случилось, и ему не хотят говорить, хотя пока он был в больнице, врач или медсестра сообщали ему о состоянии Беллы, пусть и кратко. Он чувствовал, как паника черной волной взмётывается в нём, и он захлебывался её тьмой, хватая ртом воздух, и никак не мог вдохнуть.

— Мисс… — наконец, прохрипел он. — Мисс, я её парень… у неё ближе меня только родители. Пожалуйста, скажите… черт, что с ней?! — он выругался, и по горлу, как наждачкой, прошелся воздух, хлынувший в легкие.

Девушка мгновение помолчала, потом произнесла:

— На самом деле, я знаю не так уж много, я только вышла на смену. Насколько мне известно, врачи рассматривают необходимость ампутировать ей кисть, если её организм продолжит отторгать лечение. Доктор звонил вам, чтобы узнать контакты её родителей, я полагаю, потому что мисс Мартин указала вас контактным лицом. Но это всё ещё не решено.

Оуэн хотел сорваться и помчаться в больницу. Фраза «ампутировать кисть» звенела у него в ушах, вызывая бесконечный, безотчетный ужас, захлестывающий его с головой. Оуэн хотел трясти врача за халат, и материться, и умолять вытащить Беллу из этого дерьма, помочь ей, вылечить её…

Он боялся подумать, что с ней станет, если она останется без руки.

— Я могу продиктовать номер её матери, — чужим голосом произнес Оуэн в трубку.

Если она лишится запястья, он её не оставит. Он вообще её никогда не оставит, лишь бы она выжила. Но как будет чувствовать себя она?..

— Решение ещё не принято, — ответила девушка. — Если контакты её родителей понадобятся и мисс Мартин не сможет дать их сама, доктор вам перезвонит.

После того, как разговор закончился, Оуэн ещё несколько минут сидел, глядя на погасший экран мобильника, и пытался успокоить ярость, боль и страх, бушующие внутри. Ему было больно, ему было страшно, и гнев распирал ребра, норовя их выломать. Животный ужас за Беллу блевотной горечью замирал на языке, а глаза жгло слезами.

Твою же мать!

Она должна жить. Даже если он сам сдохнет, пытаясь её защитить, она должна жить. Это пиздец как несправедливо, что Белла страдает из-за него!.. Так не должно быть!

Оуэн зажмурился так крепко, что под плотно сомкнутыми веками забегали белые точки.

Он бы перегрыз Найлу горло сам, если бы мог. Он бы прикончил чертову индейскую девчонку, если бы это было выходом. Ему было страшно, однако Белле не поможет, если он будет паниковать, плакать и бояться. Хватит, наплакался. Ей помогут только действия. Он должен успокоиться.

Обязан…

Прошло ещё минут десять прежде, чем Оуэн смог думать связно.

Тянуть больше было нельзя.

В слюне этого чертова монстра был какой-то яд, и теперь он медленно травил Беллу изнутри. Можно было сколько угодно не верить в сверхъестественное, однако Оуэн лично убедился, что сверхъестественное очень даже верило в него.

Поможет ли Белле смерть этого урода? Оуэн понятия не имел, но проверять обратное не собирался.

«Буду», — написал он Уиллу.

* * *

План был прост и оттого выглядел полной задницей.

Оуэн выступал приманкой для Найла; Мун собиралась отправить в небытие чертову индейскую сучку, а Уилл, как единственный, умеющий обращаться с оружием, — кто бы мог подумать, что этот ботаник знает, что такое пистолет? — должен был ранить Найла.

Убивать того никто не собирался, хотя у Оуэна чесались руки сделать это, и даже не потому, что он и его подружка-чинди лишили его друзей жизни, а из-за Беллы. Каждый раз, вспоминая, что его девушка лежит в реанимации и пытается справиться с ядом в её крови, отравляющим ей организм, Оуэн вскипал.

Говорят, что наступает момент, когда организм перестает бояться и паниковать, потому что больше не выдерживает состояния постоянного ужаса. Однажды ты всё равно понимаешь, что проблема никуда не денется, и придётся её решать. Оуэн предполагал, что для него этот момент был растянут во времени, но окончательно анестезия