Книга Земля - Григол Самсонович Чиковани

— Это ты хорошо сказал, Кижи, — одобрил друга Джансуг Гуджедиани.

Солнце почти целиком погрузилось в море. Лишь багрово-красная макушка выглядывала из недвижной воды. Море блестело, словно его покрыли лаком.

— Вот-вот нырнет, как будто и не было его вовсе! — воскликнул Циок.

Не успели сваны оглянуться, как солнце и впрямь скрылось в море. Но его отсветы еще долго золотили воду и твердь.

— Дай срок, ей-ей, поставлю свою оду окнами на море, — сказал Георгий Чартолани. — Ведь как здорово каждый день наблюдать закат солнца. Поглядите, море пылает.

— Надо поднажать, чтобы приблизить этот день, Георгий, — сказал Кижи Гардапхадзе.

— Главный инженер говорит, что мы через год наш массив сдадим, — вставил слово самый молодой член бригады Геген Маргиани. Обо всех новостях на стройке он узнавал раньше других.

— Каким же это образом? — удивился Адиль Чегиани.

— А вот так, говорит, если вы свою охоту до работы помножите на стахановский труд...

— А ведь главный инженер в точку попал, — обрадовался Циок Авалиани.

— И еще, говорит, приплюсуйте ваше желание поселиться тут — как раз и получится год, — продолжал Геген Маргиани.

— А что, братцы, неплохо подсчитано, — одобрил Георгий Чартолани.

— Словно в воду глядел главный инженер, — повторил Циок Авалиани.

— Эх, кабы не бездорожье, дело бы повеселей пошло, — сокрушенно вздохнул вислоусый Атбил Хергиани.

Строительству не хватало бульдозеров, грейдеров, катков. Но, пожалуй, больше всего дело тормозилось из-за нехватки опытных дорожников.

Тариел Карда неделями пропадал на строительстве дорог и мостов. В кабинете застать его было невозможно. Посетители искали его то на одном, то на другом массиве. Вместе с ним ездил начальник дорожного строительства Харитон Хабеишвили. Харитон выкручивался как мог — рабочих-дорожников было раз-два и обчелся, а машин и того меньше. С Лонгинозом у него постоянно происходили горячие перепалки. Лонгиноз и сам был рад помочь — дорожное строительство было его любимым делом. «Сначала дороги, а все остальное приложится», — любил повторять Лонгиноз, но одними лозунгами, как известно, дороги не вымостишь. Да и Харитону от лозунгов было не легче. Лонгиноз из шкуры вон лез, пытаясь хоть чем-нибудь помочь дорожникам, но он не был волшебником и не мог сотворить машину из воздуха. На Харитона он не обижался, понимая, что тот горячится ради общего дела.

Бездорожье больно било по темпам стройки. Старые дороги были из рук вон плохи, у воды не было стока, и она затопляла и размывала их.

Строительство мостов задерживалось из-за частых наводнений. Капризы погоды предсказать было невозможно. За исключением зимы все остальные времена года были дождливы и промозглы. Средь ясного дня мог вдруг случиться проливной дождь. Так же неожиданно поднимался уровень воды в реках и в их притоках. И совершенно взбесились реки теперь, когда высокие дамбы стиснули их со всех сторон. Лишенные возможности выходить из берегов, они яростно неслись к морю, увлекая все, что попадалось на пути.

Древесина для строительства мостов поступала из Сибири, так как в колхидских лесах материала, пригодного для стройки, не хватало. Железо приходилось транспортировать с Украины, а цемент — из Новороссийска. Железных конструкций было мало, а мосты на Риони, Хобисцкали, Техуре, Абаше возводились из бетона.

Дорога из Чаладиди на Хоргу и Хоби проходила через реку Хобисцкали. Строительство моста через нее считалось первоочередным делом. Поэтому все основные силы были брошены именно на этот участок, к которому прилегали наиболее густонаселенные и заболоченные Чаладидский и Коратский массивы.

Наряду с главным каналом здесь проходили и другие большие и малые каналы. Дороги пролегали через трясину, и их выстилали ветвями деревьев. Там, где трясина была глубокой, дорогу выкладывали бревнами. Бревна возили на дровнях. Волы были не в силах тащить дровни по такой дороге. Лишь буйволы выдерживали местный климат.

Чаладидские и коратские аробщики славились на всю Мингрелию. До начала осушения колхидских болот они отправлялись на заработки в Адлер и Новороссийск. На долгом пути аробщиков поджидало немало опасностей и невзгод, но что было делать: нужда гнала их далеко от родных мест. Многие не возвращались назад из дальних странствий. Разбойники отбирали у них кровью и потом заработанные гроши, воры крали волов и буйволов. В многочисленных стычках с недругами и кончали жизнь горемыки.

Давно уже перестали ходить аробщики в Адлер и Новороссийск. Теперь коратские, хоргские и чаладидские аробщики не за страх, а за совесть трудились на строительстве мостов и дорог.

Лонгиноза Ломджария аробщики чтили пуще родного отца. Это он заставил их забыть тяжелый путь в Адлер и Новороссийск и привел на стройку.

Здесь и заработки были побольше да и родные очаги поближе. Кончились для них времена испытаний, далеких странствий и тревог. Отныне они сами были хозяевами своей судьбы.

Вагоны, груженные древесиной, железом и цементом, прибывали на Чаладидскую товарную станцию. Весь этот груз на стройку перевозили на арбах. День и ночь слышались на дорогах скрип колес, понукания аробщиков и глухое, протяжное пение.

Лонгиноз Ломджария высоко ценил труд аробщиков. Сколько раз он наблюдал, как в любую непогоду, стоя по колено в трясине, они плечом подпирали арбы и ласково уговаривали надрывающихся от непосильной тяжести буйволов: «Ну, еще чуть-чуть, родимые, ну еще, милые...»

Хобисцкальский мост был самым большим мостом после Рионского. Строители и путники переходили реку вброд. Вброд переправлялись на другой берег и арбы, и грузовики, и повозки.

Половодье на реке случалось часто, и тогда преодолеть его не было никакой возможности. Это тормозило снабжение стройки всем необходимым, и поэтому строительство моста через Хобисцкали было в центре внимания руководства.

Для моста был необходим цемент, но доставлять его было так же трудно, как некогда соль, которую грузинские крестьяне возили из Агзевана на арбах и повозках. Но для Лонгиноза никаких препятствий не существовало. Ни одной лишней минуты не задерживал он груз на станции. Его не могли остановить ни половодье, ни ливень, ни жара.

Вот и теперь не успел прибыть из Новороссийска вагон с цементом, как Лонгиноз с двадцатью арбами был уже тут как тут.

Стоял солнечный день. Всю неделю ни дождинки не упало с неба, и поэтому дороги были сухи. Радости Лонгиноза не было границ — вот так денечки, как по заказу. Он уже предвкушал, как