Книга 1941: фатальная ошибка Генштаба - Геннадий Николаевич Спаськов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прежде всего режет глаз именно абсурдная картина поведения фигуры такого масштаба, такой личности, как Сталин, если считать, что все делалось по его указанию. Вечером 20 июня он дает приказ полностью привести войска в боеготовность и оповестить их о времени нападения Германии. Но утром 21 июня вдруг задергался и стал отменять готовность, только что введенную по его приказу! Однако при этом официально и сразу дать новый приказ, отменяющий старый, побоялся (интересно – кого?), а стал мешать войскам как-то исподтишка. Но и здесь тоже не слишком преуспел. Поскольку не только не смог полностью отменить боеготовность войск (как в 6-й или 26-й армиях КОВО), но и заставить отвести все войска от границы (как на СЗФ, где они почти везде остались на своих позициях). Не Сталин, а какая-то рохля. Полный абсурд!
Утро 21 июня, когда резко изменилось поведение главнокомандования РККА, – это тот самый поздний срок, когда со Сталиным что-то случилось. Повторю, самый поздний – то есть к утру 21 июня Сталин чем-то или кем-то уже был выбит из строя.
Если посмотреть на свидетельства участников тех событий, то бросается в глаза их полная разноголосица о событиях в Кремле в ночь на 22 июня. К примеру, в числе посетителей сталинского кабинета в тот вечер, отмеченных в журнале и оставивших воспоминания, были Молотов, Микоян, Жуков и адмирал Кузнецов.
Однако Кузнецов, как помните, сообщил, что ни в тот вечер, ни на следующий день у Сталина он не был, его не видел и не слышал.
Напротив, у Жукова, поскольку он озвучивал официальную версию ЦК КПСС, описание событий существенно ближе к записям журнала, хотя и у него имеются значительные расхождения. К примеру, 22 июня он вошел в кабинет в 4.30 утра, а согласно записям журнала, первые посетители отмечены там только в 5 часов 45 минут.
Молотов, когда рассказывал писателю Ф. Чуеву о тех событиях, уже был знаком с мемуарами Жукова, однако (или наоборот – поэтому) оговорился, что тому доверять нельзя. Почему-то он не счел нужным повторить за Жуковым, что вечером 21 июня вместе с ним был на приеме у Сталина в его кабинете. Наоборот, Молотов сообщил, что сначала члены политбюро вместе со Сталиным часов до 11 часов вечера вообще были не в Кремле, а у него на даче и только в два часа ночи собрались в его кремлевском кабинете, куда через час прибыли Тимошенко с Жуковым:
«Мы собрались у товарища Сталина в Кремле около двух часов ночи, официальное заседание, все члены политбюро были вызваны. До этого, 21 июня, вечером мы были на даче у Сталина часов до одиннадцати-двенадцати. Может быть, даже кино смотрели, в свое время мы часто так делали вечером – после обеда смотрели кино. Потом разошлись, и снова нас собрали. А между двумя и тремя ночи позвонили от Шуленбурга в мой секретариат, а из моего секретариата – Поскребышеву, что немецкий посол Шуленбург хочет видеть наркома иностранных дел Молотова. Ну и тогда я пошел из кабинета Сталина наверх к себе, мы были в одном доме, на одном этаже, но на разных участках. Мой кабинет выходил углом прямо на Ивана Великого. Члены политбюро оставались у Сталина, а я пошел к себе принимать Шуленбурга – это минуты две-три пройти…
Маленков и Каганович должны помнить, когда их вызвали. Это, по-моему, было не позже, чем в половине третьего. И Жуков с Тимошенко прибыли не позже трех часов. А то, что Жуков это относит ко времени после четырех, он запаздывает сознательно, чтобы подогнать время к своим часам. События развернулись раньше»363.
А другой член политбюро, А.И. Микоян, вспомнил, что вечером 21 июня политбюро собралось не в кабинете или на даче, а в кремлевской квартире Сталина, куда потом приехали и Тимошенко с Жуковым. В три часа ночи члены ПБ разошлись, но уже через час вновь вынуждены были вернуться – на этот раз в сталинский кабинет:
«В субботу 21 июня 1941 г., вечером, мы, члены политбюро, были у Сталина на квартире. Обменивались мнениями…
Неожиданно туда приехали Тимошенко, Жуков и Ватутин… Мы разошлись около трех часов ночи 22 июня, а уже через час меня разбудили: “Война!” Сразу члены политбюро вновь собрались у Сталина, зачитали информацию о том, что бомбили Севастополь и другие города».
Как видно, все очевидцы противоречат и друг другу, и журналу учета посетителей, противоречат по-крупному и в мелочах. А почему? Только ли из-за давности событий и плохой памяти? На наш взгляд – потому, что заранее не сговорились, что им всем рассказывать, и каждый врал по-своему.
А теперь надо ответить на главный вопрос: как быть с записями журнала учета посетителей кабинета Сталина? Как можно утверждать, что Сталина не было в Кремле, если, согласно журналу, в его кабинет люди приходили и 21, и 22 июня, и в последующие дни?!
Однако здесь нет ни малейшего противоречия. Оказывается, посетители могли приходить в кабинет вождя, когда самого Сталина там не было, а принимал их кто-то другой (при этом записи журнала велись в обычном порядке). И такая ситуация вовсе не была исключением:
Иногда в кабинете Сталина проводился прием в отсутствие его хозяина. В августе 1933 г. Сталину был предоставлен отпуск на полтора месяца. Как правило, в решениях о предоставлении отпусков Сталину не оговаривалось, кто будет замещать его, как председательствующего на заседаниях политбюро ЦК. В 1933 г. в протоколе заседания политбюро, которым Сталину был предоставлен отпуск, отмечено, что на время отпуска Сталина замещать его в Комиссии Обороны будет Л.М. Каганович. Вероятно, и на «хозяйстве» в политбюро оставался этот секретарь ЦК ВКП(б), бывший в то время по совместительству еще и первым секретарем МК и МГК ВКП(б)…
В 1933 г., пока Сталин отдыхал на юге, в его кабинете соратники собирались 21 раз. При этом дважды – 10 и 16 сентября – всего на несколько минут…
Судя
