Книга Граф Кавур. Человек, который создал Италию - Алексей Васильевич Бабина

он только что оказал Италии бо́льшую услугу, чем победа при Сольферино»[458], — воскликнул воодушевленный Кавур.

Поскольку это произведение имело широкий успех у читательской публики, оно обратило на себя в Европе самое пристальное внимание и вызвало гнев негодования в Риме. Папский нунций в Париже Карло Саккони выразил протест Валевскому. Министр ответил, что эта брошюра не отражает мнения французского правительства. В последний день 1859 года Наполеон III написал письмо Пию IX, в котором посоветовал отказаться от управления Романьей и провести реформы в Риме. Романья, по мнению императора, «была мятежной провинцией» и потому постоянно беспокоила Святой престол[459].

Как полагает Дебидур, «после подобных событий не могло быть и речи о конгрессе. Пришедший в негодование от предложений, которые осмелился сделать ему Наполеон III, Пий IX публично заявил, что инспирированная этим монархом брошюра — „выдающийся памятник лицемерия и постыдное сплетение противоречий“. Вскоре после этого (19 января 1860 года) он распространил по всему миру яростную энциклику[460], где политика причудливо переплеталась с религией, а противники светской власти папы объявлялись достойными тех же анафем, что и враги его духовного авторитета. Австрия, подобно папскому престолу, отказалась передать итальянский вопрос на рассмотрение совета великих держав»[461].

Идея конгресса канула в Лету. 3 января 1860 года Валевский объявил, что конгресс, который должен был собраться 19 января, не состоится. При этом правительство Пьемонта получило несколько сигналов из Парижа и Лондона. Британцы были согласны на аннексию Пьемонтом итальянских герцогств с тем условием, что Турин сможет сохранить порядок в центральной части Италии без дальнейших угроз войны и социальных потрясений.

Наполеон III также был настроен поддержать в принципе продвижение Сардинии на юг полуострова взамен передачи Франции Ниццы и Савойи. Правительство королевства было в смятении. «Непосредственная реакция Дабормиды, — полагает Смит, — заключалась в том, что Пьемонт должен избегать любой сдачи национальной территории, а вместо этого полагаться на обещание помощи Англии в аннексии Центральной Италии. Но другие министры были менее оптимистичны. Раттацци озвучил Кавуру предложение о том, что они должны совместно согласиться на компромисс, по которому откажутся от единственной провинции Савойя в обмен на аннексию Эмилии и Тосканы. Кавур сначала, казалось, поддержал это предложение, но затем отступил, и Раттацци из этого сделал вывод — можно спорить, справедливо или нет, что друзья Кавура намеревались пожертвовать Ниццей, так же как и Савойей, чтобы добиться согласия Наполеона на их возвращение к власти»[462].

С учетом внутриполитических и международных обстоятельств в конце 1859 — начале января 1860 года Виктор Эммануил II оказался перед сложным выбором. С одной стороны, он хотел продолжать единолично править королевством при слабом правительстве и отсутствии парламента. Для этого монарх готов был пойти на любые шаги, вплоть до союза с левыми политическими силами. Любезности с Гарибальди были ясным сигналом тому. Однако Ламармора, Раттацци и некоторые другие члены кабинета, а также известные политические деятели принимали эту ситуацию критически. Министры были готовы подать в отставку. Даже генерал Ламармора говорил, что готов с удовольствием уступить кресло премьера Кавуру или Массимо Д'Адзельо[463].

Король просил министров не делать этого и предпринял соответствующие меры. Начинания Гарибальди по сбору средств на оружие и вербовке добровольцев были остановлены. Генерал исчез из Турина. Вскоре он объявился в Фино, недалеко от Комо, где 24 января 1860 года женился на Джузеппине Раймонди, дочери богатого ломбардского дворянина, но брак по вине супруги оказался неудачным. Гарибальди отбыл в Геную, а оттуда на остров Капрера.

Однако это кардинально не изменило положение вещей. В отставку был готов подать министр образования Габрио Казати, который представлял в правительстве Ломбардию. Он полагал, что необходимо строить новое государство, учитывающее мнение как Пьемонта, так и Ломбардии в равной степени. При этом если в 1848 году в Ломбардии был проведен плебисцит о воссоединении с Сардинским королевством, то в 1859-м Пьемонт просто распространил свое законодательство и правила в соседнем регионе. Почему нормы Ломбардии не могли найти свое применение в новом государстве? Регион не должен стать придатком или колонией Сардинии. Равенство Пьемонта и Ломбардии, по мнению миланца, могло быть достигнуто посредством нового парламента (Конституционной ассамблеи), избираемого одинаково обеими частями страны.

Многие политики (в том числе Раттацци, Кастелли и др.) полагали, что в сложившейся ситуации необходимо вернуть Кавура в правительство. Однако король продолжал отметать данную идею. Ему не давали покоя воспоминания о битвах с Кавуром по поводу его полномочий, отношений с Розиной и бурном объяснении на вилле Мелькиорри.

Кавур, в свою очередь, также не желал возвращаться при таких воззрениях короля. Он настаивал на необходимости возвращения к жизни парламента и введения полномочий короля в конституционные рамки. С учетом произошедших изменений надо было проводить новые выборы в законодательный орган. Роль правительства снова должна была возрасти и в определенной степени уравновесить власть короля и его двора.

Решительные изменения произошли в конце декабря 1859 года, когда решался вопрос, кто будет представлять Пьемонт на международном конгрессе. Правительство, политические и общественные силы, пресса настаивали на том, что Кавур станет лучшим делегатом королевства на переговорах. С его именем ассоциировалось дело объединения Италии. Он был наиболее сильной фигурой, имевшей вес для европейской дипломатии. Кроме того, Наполеон III негласно поддержал кандидатуру бывшего главы пьемонтского правительства.

22 декабря Нигра по указанию королевского двора отправился в Лери с поручением передать Кавуру, чтобы тот срочно прибыл в Турин для встречи с Виктором Эммануилом II. Переговоры закончились удовлетворительно, а 24 декабря было объявлено, что Кавур представит королевство на конгрессе. При этом самого Кавура смущало то обстоятельство, что любые внешнеполитические действия правительства постоянно согласовывались с хозяином Тюильри, в том числе и по «итальянскому вопросу». Он с презрением относился к такому кабинету министров. «Несмотря ни на что, я принял предложение, — написал Кавур Фарини 25 декабря, — потому что, отказавшись, я должен был бы по необходимости объявить антагонизм фатальным для Италии. Но, принимая, я верю, что приношу величайшую жертву, которую может сделать публичный человек для своей страны, а не просто молча терпеть жестокие оскорбления и соглашаться с правительством, не внушающим мне ни уважения, ни доверия»[464].

В начале января 1860 года выяснилось, что конгресс не соберется, а 4 января в отставку был отправлен французский министр иностранных дел Валевский, который традиционно противостоял Кавуру и считался антагонистом делу итальянского единения. По мнению европейских правителей и дипломатов, отставка Валевского означала новый импульс для продвижения «итальянского вопроса». Однако кто будет его продвигать?

Вскоре выяснилось, что британцы благосклонно отнеслись к полноценному возвращению Кавура