Книга Айн Рэнд. Эгоизм для победителей - Дженнифер Бернс

Айн и Нейтан были заложниками объективистских теорий любви, секса и эмоций, не позволявших им совершить мягкий выход из отношений. С самого начала Рэнд интегрировала в объективизм понятие сексуальности. В «Атланте» она утверждала, что секс – это реакция на ценности и отражение самооценки. Любовь не была таинственной, непредсказуемой или эмоциональной, а желание никогда не было лишь физической реакцией. «Скажи мне, что мужчина считает сексуальным, и я расскажу о всей его философии жизни. Покажи мне женщину, с которой он спит, и я расскажу о том, как он ценит себя»[473], – декларирует Франциско Д’Анкония. Так и получалось, что Доминик любила Говарда, Дэгни любила Голта, а Нейтан любил Айн. Согласно тому, как об этом говорится в философии объективизма, любовь Нейтана к Айн была естественной, даже ожидаемой, потому что он ценил её превыше всего. Отречься от неё означало отречься от всех своих ценностей; счесть её непривлекательной означало отвергнуть её на самом глубинном уровне. Но Нейтан по-прежнему был объективистом и по-прежнему считал Рэнд гением. Он не мог найти способ соотнести своё отношение к Рэнд с противоречием в том, что он больше не хотел быть её любовником. Даже хуже: как он мог ценить молодую и обаятельную Патрисию больше неё? Что это говорило о нём?

Проблемы Нейтана сопровождались его развитием в сфере объективистской психологии, лишавшей его автономии и важности эмоций. Работая над материалами, лежавшими в основе романов Рэнд, Нейтан разработал железобетонную модель образа мыслей, ниспровергавшую эмоции до зависимого положения. Рэнд возвещала о своём недоверии к эмоциям почти во всех своих работах. В «Для нового интеллектуала» она заявляла: «Эмоции не являются инструментами познания». Это заявление будет раз за разом всплывать во всех её объективистских трудах. По мнению Рэнд, эмоция «ничего не говорит о реальности» и никогда не сможет стать «доказательством» чего-либо. В своём радиомонологе Голт объявляет: «Любая эмоция, противоречащая разуму, любая эмоция, которую нельзя объяснить или взять под контроль, является лишь остовом застоявшегося мышления, которое твой ум отказывается переосмысливать»[474]. Потерей для Рэнд было то, что её главный интеллектуальный компаньон не смог расширить границы её взглядов, высвободить из-под гнёта сдерживания эмоций и ввести в курс учений современной психологии. Вместо этого, находясь в плену ума Рэнд со дня их знакомства, Нейтан пропихивал её философские идеи в сферу психологии, что привело к разрушительным результатам.

Нейтан воспринимал отклонение объективизма от накопленной мудрости психологии как свидетельство радикальной инновации, нежели отрицание общепринятой человеческой истины. В отличие от всех других школ психологии Брэнден хвастался, что объективизм не «воспринимает желания и эмоции чем-то непреодолимым и обладающим первостепенным значением, как некоторые». Эмоции появляются из мыслей и «являются продуктом мыслительного процесса [человека], которому этот процесс удался или нет»[475]. Поэтому способ совладать с болезненными или неприятными эмоциями – раскрыть и изменить мыслительные процессы, вызывающие их. Объективистская психотерапия не была в отношении рационального изучения эмоциональных паттернов необычной. Что делало нейтановскую форму терапии по-настоящему деструктивной, это то, что он придавал большое значение суждениям, очередному наследию Рэнд. Эмоции, которые обнаруживались во время объективистской терапии, нужно было осудить и изменить, а не принять и понять. Психология объективизма, по сути, таковой не являлась, признавал Нейтан. Он говорил Рэнд: «Весь мой интерес к психологии сводится не к лечению пациентов, а к объяснению нашего мнения о человеке»[476]. Ко времени начала отношений с Патрисией Нейтан начал работать над применением этих идей к романтической любви.

Сам жизненный опыт Нейтана был идеальным примером его психологической системы в действии. Не в силах принять, изменить или рационально обусловить свои чувства к Патрисии, он стал всё отрицать. Их отношения лишь временны, убеждал он себя, и вскоре сойдут на нет. Несмотря на своё нерешительное желание, он также не был способен отдалиться от Рэнд. Вместо этого он стал пробовать объяснить своё поведение с рациональной точки зрения. И он начал лгать. Он сказал Рэнд, что страдает от таинственного сексуального кризиса; с ним что-то было не так. Как никогда готовая помочь своему дражайшему ученику, Рэнд проводила с ним длительные аналитические сеансы. Она выражала надежду на то, что они с Барбарой воссоединятся, увидев их вместе на дополнительных собраниях. Рэнд даже позволила себе перейти к неприемлемому: что у Нейтана, которому уже было 30, не было сексуального или романтического желания к почти 60-летней женщине. Когда она спросила его напрямую, Нейтан стал отрицать, что его чувства изменились. Наконец он отважился намекнуть на то, что происходило на самом деле, в надежде, что произойдёт чудо, которое спасёт их всех. Может, Рэнд сама решит, что их отношениям пришёл конец, и освободит его. Но Рэнд, которая никогда не умела хорошо воспринимать тонкости и нюансы, не смогла читать между строк[477].

Кроме того, Рэнд ослепила идея о поклонении мужчине, что следовало из её теории секса. Мужчина и женщина равны, подчёркивала Рэнд, но тем не менее женщине нужно уважать превосходящую маскулинность мужчины. Когда Рэнд позвонили из журнала McCall’s, чтобы узнать её мысли по поводу женщины в роли президента, она ответила редакции: «Женщина с разумной точки зрения не сможет стать верховным главнокомандующим». Многие читатели «Объективиста» были ошарашены таким заявлением и попросили от Рэнд разъяснений. Их она изложила в длинном эссе «Ответ читателям: о женщине-президенте». По мнению Рэнд, женщина никогда не должна становиться президентом, не потому, что она не подготовлена для подобных задач, а потому, что женщина в роли президента будет слишком могущественной. В качестве верховного главнокомандующего она не сможет уважать ни одного мужчину в своей жизни, и это будет психологически травмирующим. Любая женщина, которая будет рассматривать возможности вступления в эту должность, будет не готова для неё, поскольку «действительно феминная женщина не обращается с мужчинами, будто она их приятель, сестра, мать или лидер»[478]. Теория поклонения мужчинам Рэнд была абстрактной проекцией, мешавшей ей быть в курсе эмоциональных состояний Фрэнка и Нейтана. Хоть она и называла Фрэнка героем, по правде, он был пассивным и отстранённым человеком, чей ренессанс в качестве художника был подавлен алкоголем и старостью. Идея поклонения мужчине была желанно-причудлива, недостижима для неё, как стройные фигуры и арийские черты её героинь. Но, как и прежде, это была фантазия, способная удовлетворить. Рэнд считала Нейтана героем, образцом нравственности и рациональности. Из-за таких убеждений ей не представлялось возможным просто отпустить его как любовника или заподозрить в двуличии. «Этот человек просто дрянь!» – разразился Фрэнк после одного из сеансов[479]. Но Рэнд продолжала принимать слова Нейтана за чистую монету.