Книга Полукровка - Тимур Туров

Можно даже возвести мальчика в сан магистра. Но это потом. А сейчас главное добраться до него первым и быть с ним предельно мягким и искренним. Его уже приложили, так что, если выступить на контрасте с другими, постреленок сдастся легче и быстрее.

Именно поэтому Степан потребовал звонить ему сразу, как только мальчишка нарисуется в зоне видимости.

Теперь оставалось только ждать звонка.

* * *

Документы подготовили с удивительной быстротой. Пару раз перезвонили, уточняя подробности, а на третий назначили время.

Домой Володя приехал за два часа до встречи. По дороге от метро заглянул в магазин, который когда-то при советской власти был универсамом, потом сменил пачку названий, пока не стал «Перекрестком».

В магазин он зашел с заднего входа, где стояла фура и курили грузчики. Последние были кстати. Володя пристал к работягам со слезной просьбой, и через десять минут стал обладателем пачки развернутых и связанных стопкой картонных коробок.

Топать с картоном до дома не хотелось. Володя вышел к дороге, поднял руку и поймал попутку. До подъезда домчался с ветерком, а там пришлось повозиться. Сперва вылезая из салона с кипой картонок, потом втискиваясь с ней же в двери подъезда.

Он надеялся, что тут просто не успеют устроить засаду – пока еще избитый «оранжевый» доберется до своих шефов, но все же был готов к тому, что придется сражаться. Но драться не пришлось, он вообще никого не встретил в подъезде, и это обрадовало и одновременно почему-то обеспокоило.

Родные пенаты встретили чувством ностальгии, горьким, как чифирь, и светлым, как будущее советского народа. Володя, с тоской давя в душе воспоминания, поднялся на свой этаж и отпер дверь.

Квартира казалась местом из прошлого воплощения. Будто когда-то в его жизни играли «Женитьбу Фигаро», потом, в новом сезоне, поставили «На дне», а когда про спектакль прошлого сезона все уже забыли, кто-то зачем-то вытащил на сцену декорации от него.

Володя закрыл дверь, быстро свернул коробки, превращая листы картона в картонные емкости, и принялся загружать внутрь то, что казалось ценным.

Ценного было немного. Коллекция папиных миниатюр, развешанная на стене в коридоре. Картинки заняли одну большую коробку. И папина библиотека. Под нее ушли все остальные картонки.

Все ценное уже увезли, все дорогое уже упаковано. А остальное – балласт, каким забита жизнь каждого. Сейчас настало время избавиться от этого балласта. И Володя сделал это почти без сожаления.

На коробках он просидел недолго. Через четверть часа позвонили в дверь. Володя отпер.

Гостей оказалось трое: представитель агентства и клиенты. Агент вызывал неприятное ощущение. Агрессивно-активный, натянуто-бодрый. Он был весел и улыбчив, но не потому, что любил людей или свою работу, а потому что улыбка продавалась по сходной цене вместе с остальным пакетом услуг. Клиенты – молодая пара. Мальчик очень делового вида и его жена – беззаботная откровенная хохотушка. Неглупая, но искренняя.

Девушка сразу расположила к себе. Муж не вызвал никаких эмоций.

Володя слушал агента, говорил с клиентами, потом смотрел бумаги и ставил автографы. А в голове все это время крутилась только одна мысль: интересно, кто этот клиент – юный гений от коммерции или чей-то сынок?

– Что с мебелью? – поинтересовался клиент, статус которого Володя так и не смог для себя определить.

– Ничего, – ответил Володя. – Если хотите, могу отгрузить на помойку. Если хотите, могу оставить. Мне здесь ничего не нужно, кроме этого.

Он кивнул на коробки.

– У меня к вам будет просьба, – продолжил Володя. – Не сейчас, потом, когда переедете. Я оставлю деньги, мне нужно будет, чтобы вы отправили эти коробки по одному адресу. Я запишу.

Искушение использовать магию и внушить собеседникам нужные эмоции отогнал.

– Конечно-конечно, – с радостью откликнулась жена и посмотрела на мужа. – Нам ведь нетрудно, правда, милый?

«Милый» неопределенно мотнул головой.

– А что там? – осведомился он с подозрением.

Хотя спросить хотел скорее: «А сам чего не отправишь свои коробки по своему адресу?» Этот вопрос был написан у него на лбу большими буквами, но то ли вежливость, то ли поспешное решение женушки не позволило ляпнуть то, что хотелось.

– Книги, – ответил Володя. – Это библиотека моего папы. Он умер, для меня эти книги дороги как память. Так что я буду признателен, если вы найдете возможность...

Жена клиента заверила, что они обязательно все сделают, что им вовсе не трудно. И Володя под мрачным взглядом клиента, которого эта затея явно не радовала, написал на бумажке адрес Потапкина.

А потом... Документы разошлись по карманам. Володя получил заверения, что деньги на счет переведут уже сегодня. Агент шумно всех поздравил и умчался первым. Володя вышел на лестницу вместе с новыми хозяевами его дома. Запер дверь и отдал ключи.

– Все, – сказал скорее себе, чем клиентам. – Прощайте.

– Было приятно познакомиться, – улыбнулась новая хозяйка. – Заходите как-нибудь на чай.

От ее улыбки стало немного теплей. И хотя муж смотрел на Володю бирюком, он вдруг почувствовал, глядя на хозяйку, что оставляет дом не в плохих руках.

Вызвали лифт. Остановился пассажирский, там уже были жильцы верхних этажей. Для троих в нем места не оставалось. Володя пропустил клиентов вперед, еще раз попрощался и пошел вниз пешком.

Вот и все. Все кончено. Когда-то здесь был его дом. Здесь жили его папа и мама. Они тогда были его единственными родителями. Он не был магом. У него были работа и учеба. И у его папы была работа. И он был жив.

А еще по ночам завывала, будто сирена, самопальная сигнализация маленького ушастого носатого человечка Пет-Роча. Он тоже был жив. Вечно ковырялся с машиной, которой теперь и у подъезда-то нет на прежнем месте. Интересно, куда делась колымага Часовщика? Наследники нашлись? Или кто-то эвакуатор вызвал?

А еще родители в той жизни ворчали на него за то, что он поздно приходит домой и слишком много внимания уделяет фотоделу, хотя у него есть прекрасная специальность. Ну, пусть пока нет, но скоро будет.

Володя кисло усмехнулся собственным мыслям. Ведь тогда все это его трогало. Из этих споров с родителями вырастал конфликт, который терзал, изматывал нервы. Все это выглядело важным. Теперь оказалось, что важно совсем другое, а прошлая жизнь – балласт. Даже фотодело, в котором видел себя и свое воплощение, отступило на задний план. Володя не мог вспомнить, когда последний раз брал фотоаппарат в руки. А почему? Может, потому, что появился настоящий смысл? А раньше его просто не было. И если бы одним осенним днем не возник в его жизни маг с несоветским именем Ник, возможно, этот настоящий смысл и не возник бы?

Выходит, в жизни у любого есть пустота и отсутствие смысла. Вакуум, который каждый человек стремится заполнить по мере своих способностей. Пустота забивается всяческим хламом, и должен появиться настоящий смысл, чтобы этот хлам вытолкнуло наружу. А ведь многие тянут всю жизнь и умирают с этой захламленностью и в душе, и в быту. Умирают, так и не узнав даже, что в их существовании не было настоящего. Они вылетели в жизнь с балластом, долетели с ним до ее конца, но так ничего и не произошло во время полета, что могло бы заставить даже не сбросить балласт, а понять хотя бы то, что он есть.