Книга Одинокое сердце - Виктория Лукьянова

Я уже сбегала. Решительно толкнула дверь и переступила порог.

— Вот, — он кивнул на лежавшие перед ним бумаги и кучу снимков. — Это то, из-за чего я рискую своей гребанной жизнью каждый день. Ты же хотела знать, но не спрашивала.

Подкралась к его столу. Сам же Никольский сидел за небольшим журнальным столиком. Рядом валялся смятый пиджак. Там же галстук, скрученный в узел. Ворот рубашки расстегнут, рукава закатаны, обнажая тугие жилистые руки.

Он держал в руках бокал. Рядом стояла початая бутылка с темным напитком.

Я посмотрела на указанные бумаги, и с позволения Виктора прочитала их. Он не мешал, просто молча пил, пока я перекладывала листы, пораженная их содержимым. Потом взялась за снимки, сопоставляя их с содержимым бумаг.

— Все началось из-за одной надоедливой, лживой и алчной суки, — выдохнул мужчина, когда я отложила снимки и взглянула на него. — Ее имя Жанна Громова, она бывшая жена Дмитрия, отца Марка. Много лет назад была невестой Марка, но променяла его на более удачливого и богатого мужчину. Тогда я кое-как спас Марка, чуть не потерял друга из-за женщины, предпочитающей деньги, а не чувства.

Я насторожено посмотрела на сжатые руки Виктора. Но он продолжил говорить, сделав пару глотков.

— Но ей было мало денег. Ей мешал Марк. Не знаю почему, но она возненавидела его. И вот, — он ткнул себя в бок, под ребра, там, где остались следы прошлого, — кое-что нам на память. Мы не успокоились. Не позволили ей и Дмитрию оставаться безнаказанными. Отобрали все, чем владел Громов-старший, и Жанна решила отомстить. Она угрожала тебе, Мара, поэтому я рискнул и впустил тебя в свой дом. Я никогда не жил с женщиной под одной крышей, даже моя мамочка предпочитала проживать отдельно от меня.

Еще один глоток и бокал пуст. Он потянулся к бутылке, наполнил бокал. Вновь отпил.

— И если бы вся проблема была только в Жанне, — усмехнулся мужчина, взглянув на меня.

Стало дурно. Неужели он считал меня проблемой? Препятствием, мешающим ему спокойно жить?

— Этот недоносок, Павел, с которым ты решила помериться кулаками, устроил мне серьезные проблемы. Те бумаги, — он кивнул на вторую папку, которую я не открывала, — посмотри.

Я вернулась к столу, взяла папку. Пробежалась по содержимому и выдохнула. Громко, прерывисто. Удивленно уставилась на Виктора.

— Да, он мой отец. Я не признанный сын нашего досточтимого мэра.

Осушил бокал, не поморщившись ни разу.

— Моя мамочка любительница богатых мужчин. А по молодости решила устроиться получше. Вот только он не намеревался бросать свою молодую супругу и дальше жаркого, но тайного романа у них зашло. Даже мое появление на свет нисколько не улучшило ситуацию. Я был для них обузой. Мать бросила меня на дядю, а отец тайно финансировал, затыкая рот моей семье деньгами. Что же, мне они здорово помогли, когда пришел час строить собственную империю, — рассмеялся, потянувшись к бутылке.

Всмотрелась в снимки. Приятное мужское лицо, которое я множество раз видела в газетах и на телевидении. Действительно значимое лицо для города.

— Павел решил подпортить не только мою репутацию, угрожая придать огласки нашу родственную связь. Да, он бы запустил неплохую бомбу, — горько усмехнулся. — Я может и не пострадал бы сильно, не моя вина, кто заделал ребенка моей матери. А вот отец пострадал бы. И меньшее, если бы его семья развалилась. Тут полно доказательств его махинаций. Ведь он в свое время вложился в мой бизнес и получил хорошие проценты.

Я нахмурилась. Взглянула на папку, которую захотелось сжечь.

— Но я уладил все, — рассмеялся Никольский.

— Как? — наконец выдавила из себя слова, взглянув на мужчину.

Он улыбнулся, протягивая мне бокал.

— Хочешь?

Я покачала головой. Никогда не пила алкоголь.

— Иди сюда и выпей, — уже жестче прозвучало его предложение.

Ноги сами понесли меня. Я схватила бокал и пригубила его, принюхиваясь к запаху.

— Пей, — надавил он, и я выпила, залпом и закашлялась, давясь воздухом.

Виктор рассмеялся. Поднялся на ноги, покачнувшись, и забрал бокал.

— Моя любимая Мара, моя, — шептал он, прижимая меня к себе.

Я не сопротивлялась. Прижалась к нему, обнимая за талию.

— Я тоже, — прошептала, пряча пылающие щеки на его груди.

— Что тоже? — почти у самого уха раздался голос мужчины.

— Не заставляй меня говорить, — проворчала я, смущаясь еще сильней. — Я люблю тебя, — посмотрела на него.

Он ухмыльнулся.

— Останься со мной.

Глава 62.

— Останься со мной.

— Пока ты не решишь свои проблемы, — упрямо напоминаю ему.

— Для начала и так сойдет, — рассмеялся мужчина, утягивая меня на диван.

Я упала на него, в его крепкие объятия. Отчего-то мне показалось это необычным. Не таким как было раньше. Словно иная ступень в так и не состоявшихся по-настоящему отношениях.

— Ты очаровательна, Мара.

Наверное, я должна была его оттолкнуть, подскочить на ноги и убежать. Он же пьян. Я чувствую, как сама начинала пьянеть от его запаха, вкуса терпкого алкоголя на губах. Но я взяла инициативу в свои руки. Пока я здесь, пока я с ним все будет хорошо. Потому что чувствовала, как опасность кралась по следам Никольского. И защитить его я не смогу, он просто не позволит.

Все будто в последний раз.

Расстегивала пуговицы, быстро, ловко. Он зарычал, ощутив, как я коснулась его обнаженной груди, впиваясь маленькими ноготками в разгоряченную кожу.

— Мара, я хочу тебя, — прошептал он, накрывая мои губы вновь.

Как же я хотела его. Внутри напряженно пульсировал тот самый узел. Он словно возрос, превращаясь во что-то огромное, пугающее. Я нетерпеливо сдернула с Виктора рубашку, отбросила ее в сторону. Стянула с себя футболку, отбивая руки мужчины.

Он рассмеялся, но заговорщически улыбаясь, одобряя мои действия. Белье полетело следом.

— Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал, — выдохнул он, впиваясь дерзко в сосок. Я выгнулась, подставляясь под его ласки. Он сжимал грудь, перекатывал между пальцев тугие горошины сосков. Ласкал их языком, кусал.

Наигравшись с грудью, оставляя ее покрасневшей, тугой от ласк, он ловко для своего состояния стянул с меня джинсы вместе с трусиками. Запустил палец, не намереваясь играть. Проник внутрь, сорвав сладострастный стон.

— Горячая, влажная и вся моя, — вдохнул мужчина, вводя следом второй палец.

Я зашипела от наслаждения, насаживаясь. Потянулась к ширинке, недолго боролась с ремнем и брюками. Стянула их, высвобождая член. Красная влажная головка дернулась в моей ладони.