Книга Грешница - Сьюзен Джонсон

— Я не собираюсь завлекать тебя в ловушку, — сказала она с улыбкой. — Неужели у тебя нет голландских презервативов? [Изобретатель презерватива, названный в XVIII веке «механизмом» или «прибором», является итальянец Габриэль Фаллопио, который в 1550 году (используя часть кишечника овцы), произвел презерватив-футляр в целях защиты от эпидемии сифилиса, распространившегося в Европе. Он также рекомендовал его в качестве контрацептива.

Первые контрацептивные препараты ввозились в Англию из Франции, и «приборы» лучшего качества продолжали еще — долгое время ввозиться из Голландии или Франции. Джон Уилмот, распутный граф Рочестер, превозносил презервативы в своем «Панегирике о кондоме», вышедшем в свет в 1674 году.

Обычно они продавались по восемь штук в упаковке трех размеров, изящно уложенные в шелковые пакетики, перевязанные лентами. Тогда и вошел в обиход термин «французское письмо». В «Сильной связи» (1741 г.) есть следующие строки:

Счастлив мужчина,

Который хранит при себе

Перевязанный зелеными

Или алыми лентами

Добротный кондом…].

— Нет.., не здесь и не сейчас… Боже мой, — воскликнул Синджин, глубоко вздохнул и взъерошил волосы на голове. — Зачем ты это делаешь?

— Я уже говорила тебе. Никаких отговорок. Простая просьба. И не нужно волноваться, а приняла меры предосторожности. Видишь, какая я послушная.

Синджин, казалось, раздумывал с минуту, потом медленно покачал головой.

— Послушай, я уезжаю через несколько часов. Давай обсудим это после моего возвращения.

— Нет.

Синджин был поражен. Он не сталкивался с такой непреклонностью среди женщин и не знал, что говорить и делать. Но уже через минуту он повернулся и, не говоря ни слова, подошел к стулу, на котором он сидел до этого. Синджин не собирался спорить с Челси, это было бесполезно.

— Я буду ждать до тех пор, пока не проснется прислуга, — заявил он, наливая себе коньяку и присаживаясь на стул.

— Ты, разумеется, не станешь устраивать сцен перед домашними. — В голосе зазвучала самодовольная уверенность, проблема была решена.

Челси же действовала исходя из собственной уверенности. Она видела, как Синджин выпил коньяк и сейчас вновь наполняет свой бокал. Она знала его возбудимость, решив про себя, что он не отвергнет ее.

Челси любила Синджина, как и многие другие его женщины. И он мог дать ей столько же, сколько давал другим. Челси не была рассержена.., только полна решимости.

Завороженным взглядом Синджин наблюдал, как она поднялась с постели и направилась к зеркалу, неслышно ступая по ковру. Белый кружевной пеньюар развевался за ее спиной. Стоя перед псише, Челси перехватила его мимолетный взор и улыбнулась.

Синджин решил, что ему требуется успокоительное, и осушил бокал одним глотком. Она была слишком близкой, слишком соблазнительной, он ощущал запах ее духов, видел всю ее ошеломляющую женственность.

Медленно Челси развязала банты на лифе, и высокое зеркало отразило ее обнаженное тело. Синджин видел гибкую спину, и экстравагантная пышность ее форм предстала перед ним во всем великолепии. Ее грудь, едва прикрытая лентами, открывалась его взору в отблеске свечей. Затаив дыхание, Синджин наблюдал за руками Челси, которые поднялись к бантам на плечах.

Она медленно спустила бретельки, как бы играя сосредоточенным вниманием Синджина. Жесты ее были томными. Шелковые ленты свободно соскользнули с плеч. Шуршание падающего шелка вытеснило все, остальные звуки из его слуха. Теперь грудь Челси была не прикрыта.

— Ты попусту тратишь время, — — хрипло произнес Синджин, подавляя в себе мучительное желание встать и дотронуться до нее.

— В таком случае у меня масса времени до того, как проснется прислуга, — ответила с улыбкой Челси, поворачиваясь к нему так, чтобы хорошо была видна ее грудь. Потом она медленно, как бы с ленцой, погладила ладонями свое упругое тело и с удовольствием заметила явный интерес и напряжение Синджина.

— Как здесь темно, — небрежно произнесла Челси, — я едва вижу тебя. — Слова ее достигли ожидаемого результата, и Челси увидела все, что хотела видеть.

— Нет, я не в состоянии, — прорычал Синджин.

— Ах, да, я уже тебе говорила, что добавила возбуждающего в коньяк? — Синджин побледнел. В ярости он приподнялся с кресла, но потом рассудок вернул его на прежнее место.

— Дрянь!

— Ну да, как Кассандра.

— Нет. Она сначала говорит, а потом делает.

Сквозь его шепот Челси расслышала глухой животный звук.

— Сожалею, — промурлыкала она нежнейшим голоском с притворным смущением. Прожив долгие годы среди раздражительных беспокойных братьев и отца Челси уже не пугалась мужского гнева. — По-моему, я не до конца усвоила урок.

И если она хоть чуть-чуть поколеблется в своей решимости, это укрепит Синджина в его сопротивлении.

Челси намеревалась полюбопытствовать, кто сильнее и кто все же уступит в конце концов. Она, не спеша, направилась к стулу, на котором сидел Синджин, и в последний момент, едва не натолкнувшись на него, обогнула стул и открыла китайский шкафчик у стены.

Заранее проверив, есть ли еще свечи в ящичке, Челси слегка выгнула спину, потянулась за двумя свечами цвета слоновой кости, стоящими на нижней полке, и приступила к действу, которое должно было поставить ее мужа на колени. «Пусть Кассандра сначала говорит, а может быть, и делает, что говорит, а шотландские леди делают то, что им нравится, — по крайней мере, леди Фергасон». И если ей нужно было усваивать уроки, то Синджину тоже следовало бы кое-чему поучиться.

Изгиб ее бедер и ног находился в нескольких дюймах от Синджина, он ощущал аромат ее духов, перед которым трудно было устоять, и ему пришлось поменять положение. Он мог протянуть руку и дотронуться до ее прелестей, до шелковистой и теплой кожи.

— Ну вот, — произнесла Челси, выпрямляясь и поворачиваясь; пару свечей она держала перед собой, прижимая к груди. — Тебе не кажется, что нам не хватает света?

Свечи оставили едва заметные следы на ее нежной коже…

Синджин почувствовал физическую боль, причиняемую бешеной страстью, кровь пульсировала в венах и готова была вырваться наружу, похоть разъедала его мозг, она была гораздо сильнее, чем он мог подавить.

И Синджин был «арестован» в этой комнате с живым искушением наедине.

— Я могу ударить тебя, — глухо сказал он, но тон голоса, вместо того чтобы быть угрожающим, придал этим словам иносказательный смысл, так как Синджин сделал ударение на глаголе.

— Как-нибудь в другой раз, — прошептала Челси, прекрасно осознавая этот скрытый смысл, чего не хотелось Синджину. Потом она проследовала мимо него в облаке аромата и принялась зажигать все больше и больше свечей — от стены к стене, от канделябра к канделябру. В руке у Челси была зажженная длинная и узкая свеча из канделябра возле постели. Время от времени Челси ощущала ключ внутри тела: при ходьбе, наклонах, при потягивании вверх. Синджин не сводил с нее глаз. Определенно замысловато обточенный ключ во влагалище доставлял ей приятные ощущения, о чем она и упомянула: