Книга Кладоискатель и золото шаманов - Юрий Гаврюченков

От болтовни Кутха стало повеселее. Вадик достал из заднего кармана джинсов плоскую стеклянную фляжку и пустил по кругу. Во фляжке оказался коньяк. Дрянной дагестанский бренди, отдающий сивухой и железной бочкой, но как он пришелся к месту! На душе сразу полегчало, а в теле прибавилось силы. Потом мы снова взялись за нагл страшный груз. Надолго, впрочем, энергии не хватило. Последние двести метров мы волокли уньрки по земле. Наконец я остановился и выдохнул:

– Хватит!

– Здесь, что ли? – Слава взял у меня фонарь и осмотрелся.

– Да, лучше места не найти во всей Сосновке. – Пятачок действительно был поганый. На нем царила мертвая тишина, какая встречается лишь на болотах. Возможно, потому, что рядом лежала настоящая топь, в которую я провалился в детстве, и, если бы не помощь одноклассника, меня, наверное, засосало бы по макушку – дна под ногами я так и не встретил. – Место тут, Слава, самое козырное!

– Тебе видней, Ильюха, ты здесь рос, – не стал спорить корефан. – Приступай, Сергейч.

– Давай нож, – сказал мне Кутх.

Понимая, что она уже ко мне не вернется, я беспрекословно подчинился и протянул эскимосу финку Короля. Кутх бережно принял Сучий мне показалось, взвесил его в руке со знанием дела и остался доволен. Затем склонился над уньрки, перевернул его на спину. Ободранная во время таскания по земле морда упыря, и без того страшная, сделалась совершенно отвратной. Выпученные глаза обратились на клинок. Уньрки узнал вожделенный предмет, заворочался. Кутх спросил его о чем-то на странном языке, но Лепяго понял и отрицательно помотал головой. Кутха ответ явно не устроил. Он присел на корточки, спокойно отвернул за подбородок башку вурдалака и стал деловито перепиливать шею. Мы со Славой переглянулись, так обыденно он этим занимался. Почему-то не хотелось даже думать о том, как становятся генеральными директорами на Камчатке.

Вадик сделал пару глотков и пустил по кругу бутылку. Сам он предпочитал смотреть в сторону.

Кутх быстро справился с позвоночным столбом и откатил голову. Тело сразу обмякло. Вонзив финку в грудь, он проломил ребра и вырвал сердце уньрки. В луче фонаря оно было черным, цвета старой загустевшей крови, и ритмично сокращалось.

– Сколько стреляли, а не попал никто, – в голосе афганца звучало разочарование.

Пульсирующее сердце вурдалака Кутх засунул во внутренний карман его куртки и повесил на корявую низенькую сосну, подняв капюшон. В темноте получилось очень похоже на Лепяго. Выпотрошенный труп мы скинули в канаву, притопили поглубже, отправив туда же голову. Ирригационные канавы в Сосновском лесопарке были выкопаны на совесть. В толще бурой холодной воды труп может долго пролежать незамеченным, да и кто его станет здесь искать.

Я притащился домой вымотанный и опустошенный, чувствуя себя проклятым и почти что убитым. Я набрал полную ванну горячей воды и заснул в ней, не видя снов, а когда вода остыла, ушел в комнату, забрался в постель и отдался Морфею.

* * *

Над городом висели свинцовые, серые тучи, но дождя не проливали. После полудня я отправился погулять. Коленка ныла, и болели рассаженные руки, от вонючего бренди во рту словно нассали кошки, в голове был дурман после кошмарной ночи, но на свежем воздухе морок развеялся.

Не хотелось думать ни о чем, но реальность все же запустил в душу когти криминального прошлого гадской телефонной мелодией о бывших спортсменах.

– Скотск… скотомобильник! – проскрежетал я, выдергивая из-за пазухи трубку. – Алло!

– Здравствуйте, Илья Игоревич, следователь Ласточкин вас беспокоит. – От официозного тона у меня очко ушло на минус. – Вы слушаете?

– Слушаю.

– Будьте любезны зайти сегодня ко мне на беседу. Или вам повестку прислать?

– Не надо, я зайду, – мертвым голосом отозвался я.

Подлый мусор все же решил сыграть со мной по-хорошему, раз уж по-плохому не получилось.

– Помните, где я работаю на Захарьевской?

– Помню.

– Тогда жду вас сегодня в шестнадцать ноль-ноль. Попуск я вам выпишу.

– Хорошо, буду в четыре, – пора было принимать новые правила игры.

Беседа… Исход таких бесед был мне известен по собственному опыту. Вопросы, протокол, предложение обождать в камере. В натуре, на мне проклятие! Удивительно было, что Ласточкин, собираясь меня закрыть, предупредил звонком. Куда было бы эффективнее неожиданно с обыском приехать и застать меня дома тепленьким, с пистолетом в тайнике.

Я примчался домой, отнес ТТ и патроны в нычку на чердак и, спустившись, обнаружил на лестничной площадке Борю, сына соседа-алкаша. Боря был одет в застиранный камуфляж, за спиной висел мощный рюкзак.

– В поход собрался?

– С пацанами на коп, – почему-то смущенно улыбнулся Боря.

Надо же, а я-то думал, что он совсем пошел по стопкам отца!

– Удачи! – пожелал я и спохватился: – Погоди секунду.

Я заскочил в квартиру, отыскал штык от винтовки Маузера, еще зимой зачем-то притащенный со старой квартиры, и вернулся к терпеливо поджидающему меня Боре.

– Держи, это тебе на удачу. В лесу пригодится.

– Спасибо, – слегка ошалел Боря.

– Давай там, больше газу, больше ям! В лесу не свисти.

– Спасибо. Тебе тоже удачи!

– Обязательно, – криво улыбнулся я и укрылся за дверью.

Вот еще от одного палева избавился. Лучше соседу отдать, чем менты при обыске найдут и конфискуют.

Впрочем, были сейчас заботы поважнее. Я достал из письменного стола записную книжку в красивом кожаном переплете и принялся работать с ее содержимым, не скупясь на обобщения и отважные формулировки. Кроме аналитической работы, мне предстояло запомнить много текста.

Когда я закончил, время еще оставалось. Я поймал такси, доехал до Казанского собора и пошел прогуляться напоследок. От вызова во вражье гнездо я не ждал ничего хорошего.

Я бродил вдоль колоннады и удивлялся, почему всегда считал любимым местом Университетскую набережную, а когда настала пора прощаться с волей, выбрал Казанский собор. Еще я чувствовал себя немного разведчиком-нелегалом в чужой стране, когда он знает, что резидентура провалена, на явках сидят гестаповцы, и не исключает возможности слежки за собой. Я тоже не исключал возможности слежки, иначе зачем было меня предупреждать об аресте? Благородства в Ласточкине я не предполагал, значит, имелся коварный умысел. Я уже давно позвонил из таксофона Славе и обоим Гольдбергам, предупредил, куда и во сколько иду. Маму решил пока не тревожить. Последней я позвонил Маринке.

– Как ты без меня?

– Очень хорошо! – Маринка была, как обычно, бодра и весела. – Ходили с мамой в филармонию.

– Неплохо время проводите, – только и нашелся я.