Книга Птичка тари - Рут Ренделл

— Ты не знаешь, не можешь знать. — «Потому что я не могу убить тебя, потому что я никогда никого не убью, потому что я не такая, как Ив».

— Я знаю, Лиза. Это из-за того, что я сделал в ту ночь, верно? Это казалось тогда забавным, как шутка, а потом я вспомнил, что ты говорила мне, когда мы в первый раз делали это, в конце лета, чтобы я не заставлял тебя, если ты не захочешь, и я пообещал, что не буду. Мне было стыдно, я ненавидел себя.

— Правда? — прошептала она. — В самом деле?

— Я не знал, как сказать это. Не мог преодолеть стыд. При свете, днем, не знаю, не смог бы я это сказать. Я не такой, как ты, я не могу легко находить слова, как ты. Я тоже ощущал это, может, ты не понимала этого, но я ощущал, что ты превосходишь меня во всем.

— Неправда, это не так.

— Здесь чертовски холодно, я включу газ. Наверное, мы больше не заснем. Почти шесть часов.

Вытирая мокрое лицо простыней, Лиза наблюдала, как он встал, накинув на себя одежду, которая лежала рядом, а потом поднес спичку к открытой духовке. Ее глаза болели от слез, и она ощущала легкую тошноту.

То, что Шон сказал вслед за этим, так удивило ее, что Лиза села в постели, вытянувшись, как струна.

— Ты не хочешь ехать со мной, правда?

— Что?

Шон вернулся в постель и увлек ее под одеяло. Он крепко обнял ее и пристроил ее голову у себя под мышкой. Его руки всегда были теплыми. Раньше она этого не замечала или принимала как должно. Лиза вспомнила солнечные летние дни, и как она подглядывала за ним, в тот первый раз, среди деревьев в Шроуве, и удивленное выражение его лица, когда он смотрел в ее сторону, не видя ее, непонятно почему сознавая, как это часто случается, что за ним наблюдают.

Шон опять повторил:

— Ты не хочешь ехать со мной. — Но на этот раз не в форме вопроса.

Помотав головой под одеялом, Лиза поняла, что ее движение ни о чем не говорит ему, и прошептала короткое:

— Нет.

— Это из-за того, что я… я изнасиловал тебя? — Нет.

— Я ни за что не сделаю этого снова. Я выучил свой урок.

— Не из-за этого.

— Нет. Я знаю. — Он вздохнул. Лиза ощутила, как при вздохе приподнялась его грудь, и поняла, что под ее щекой бьется его сердце. — Это из-за того, что мы с тобой совсем разные, — сказал он. Я обыкновенный… ну, я рабочий класс, а ты… тебя, может, и воспитали по-идиотски, но ты… ты выше меня на сотни миллиардов световых лет.

— Нет, нет, Шон. Нет.

— Стоит только прислушаться к тому, как мы говорим. Я знаю, что употребляю слова неправильно и делаю грамматические ошибки. Надеюсь, это изменится, когда я стану управленцем. Я попросил бы, чтобы ты научила меня, но ничего не выйдет. Самое забавное, я знал, что у нас ничего не выйдет, когда все это только началось прошлым летом, только я не хотел признаваться в этом даже самому себе. Наверное, я был влюблен… да, я знаю, что был. Я прежде никогда не влюблялся.

— Я тоже.

— Ну, у тебя, мне кажется, и случая не было. У меня же они бывали, но я ни разу не влюблялся. До тебя. Только, любимая, как ты справишься одна?

— Справлюсь.

— Я по-настоящему люблю тебя, Лиза. Не только из-за секса. Я полюбил тебя с первой секунды, как только увидел.

Лиза подняла к нему лицо и потянулась губами к его губам. Прикосновение его губ и языка пробудило ее отогревшееся тело. Она почувствовала, как ее пронзила привычная дрожь желания. Шон вздохнул с удовольствием и облегчением. Полуодетые, они занялись любовью, погребенные под кучей одеял, руки Шона были теплые, а Лизины все еще ледяными, а в прицепе мерцало голубое пламя газа, и пар, превратившись в капли воды, струйками стекал по окнам.

Было восемь часов, когда они проснулись, намного позднее намеченного срока. Лиза готовила чай, надев свое стеганое пальто, когда Шон произнес:

— Я скажу тебе, что я сделаю. Я оставлю тебе фургон.

Лиза обернулась:

— Фургон?

Шон подумал, что она снова поправляет его.

— Ладно, учительница, прицеп. Правда всегда на твоей стороне, верно? Ты всегда знаешь лучше. Вот кем тебе стоило бы стать, не доктором или адвокатом, а учительницей.

— Ты на самом деле хочешь оставить мне прицеп?

— Конечно. Ты только пойми. Я собирался взять фургон в расчете на тебя, но если ты не поедешь, мне лучше жить с другими парнями, так будет легче.

— Ты мог бы продать его.

— Что, эту старую развалюху? Кто ее купит? Ее колебание длилось не больше секунды.

— У меня есть деньги, — сказала Лиза. — Я нашла их, когда ездила в Шроув. Они принадлежали Ив, но она хотела бы, чтобы они перешли ко мне.

— Ты не говорила об этом. Почему ты не рассказала мне?

— Потому что я очень плохая… или я подумала, что ты очень плохой. Не сердись сейчас. Их много, больше тысячи фунтов.

Ей было стыдно, потому что она думала, что Шон отберет деньги, как только подвернется удобный случаи, а он в ответ лишь покачал головой.

— Я всегда говорил, что не стану жить за счет своей девушки, и так и будет. Даже, — он улыбнулся с сожалением, — если ты больше не моя девушка. Тебе он будет нужен, любимая, в любом случае. Я бы на твоем месте разыскал эту Хетер. Думаю, она себе места не находит, гадая, что с тобой приключилось. Она почувствует облегчение. И потом, может, вы с ней вместе поедете навестить твою маму.

Лиза подала ему чай.

— Я скажу тебе, что я сделаю, Шон. Я приготовлю нам большущий завтрак из яиц, и ветчины, и жареного картофеля, и поджаренного хлеба, и если прицеп провоняет, кому до этого дело?

— Мы встретимся когда-нибудь снова, правда? — спросил Шон, принимаясь за первое яйцо. — Кто знает, вероятно, мы оба станем другими.

— Конечно, мы снова встретимся.

Лиза знала, что этого не будет. Как бы ни сложилась его судьба, сама она изменится до неузнаваемости.

— Нужно, чтобы кто-то присматривал за тобой. — Шон слегка волновался, упаковывая свои сумки. Это были пластиковые пакеты из супермаркета, единственный багаж, который у него был. Ощущая свою вину перед ней, он не мог не волноваться. — Ты свяжешься с Хетер, правда? Те деньги, которые ты получила, их не так много. Давай сделаем вот что: я отвезу тебя в город, мне это по дороге. Ты сможешь позвонить ей оттуда.

— Хорошо.

— Мне станет легче, любимая.

Вместо того чтобы переживать из-за случившегося, он чувствовал, как с души у него спадает камень. Лиза могла утверждать это, она видела это по его глазам. Небольшой такой камешек. Завтра это чувство разрастется еще больше, охватит его всего. Ему трудно будет поверить в свою удачу. А сейчас он изо всех сил старался притвориться, показывая, что опечален.