Книга Прожорливое время - Эндрю Джеймс Хартли

Но проблема заключалась не только в этом. Он был опустошен, голова у него оказалась занята мыслями, которые не имели никакого отношения к утерянным пьесам Шекспира. Томас нисколько не продвинулся в том, что касалось этого дела.

Но Найт больше не стыдился своего глупого проступка. Следует ли ему ожидать неприятностей? Несомненно. Здесь точно, скорее всего, на родине тоже. Но на самом деле он ничего особенно плохого не совершил, а с точки зрения морали, возможно, еще и прав. В конце концов, вскрыть дверь чужого дома — мелочь, если это приведет к разоблачению убийцы.

Поэтому Томас преисполнился сознанием собственной правоты, предпочитая не обращать внимание на тот факт, что он нисколько не приблизился к разоблачению убийцы. Томас рассудил, что сознание должно определять бытие.

«Ведь, в сущности, нет ничего ни хорошего, ни дурного, — подумал Томас, — все зависит от взгляда».[61]

Уж Гамлет-то должен был это знать. Если кто-то и превращал восприятие в действительность, то именно он. При этом Найт предпочитал не обращать внимание на то обстоятельство, что это восприятие обернулось грудой трупов, самого Гамлета в том числе. Вместо этого он ринулся в бой, размахивая метафорической шашкой.

Томас сказал Ходжесу, что обращение с ним совершенно непропорционально его предполагаемому преступлению и что он стал жертвой кампании устрашения, порожденной ксенофобией, американское консульство с минуты на минуту должно связаться с полицейским участком.

Ходжес, которому за долгие годы наверняка приходилось выслушивать и гораздо более весомые обвинения, решил не комментировать все это, ограничившись спокойным ответом на самый первый вопрос Томаса:

— Эльсбет Черч обнаружена в Стратфорде, живая и здоровая. Дежурный офицер объяснит вам, что будет дальше.

— Значит, я свободен и могу идти куда хочу? — спросил Томас, даже не стараясь скрыть то, как ему хотелось выбраться отсюда.

Нахмурившись, Ходжес посмотрел на него, кивнул и заявил:

— Мы освобождаем вас согласно пункту четвертому закона о предварительном содержании под стражей, вплоть до выдвижения обвинения в соответствии с разделом тридцать седьмым Закона о криминальном расследовании тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года, с изменениями согласно части второй Уголовно-процессуального закона две тысячи третьего года. Поскольку у вас нет постоянного места жительства в Соединенном Королевстве, вы будете раз в три дня лично являться в этот полицейский участок. Ваш паспорт останется здесь в качестве гарантии того, что вы не попытаетесь скрыться от правосудия. Если вы не выполните этого требования, тем самым совершите нарушение, за которое будете оштрафованы, арестованы или и то и другое вместе. В течение двух недель, скорее всего раньше, будет принято решение о предъявлении обвинений, которые затем поступят в Королевскую прокуратуру, после чего, если потребуется, будет назначено судебное разбирательство. У вас есть какие-либо вопросы, мистер Найт?

— Я должен заплатить? Я имею в виду залог.

— В нашей стране эти дела обстоят иначе, мистер Найт, — сказал Ходжес. — Еще какие-нибудь вопросы?

Томас покачал головой.

— Ваша одежда и личные вещи, за исключением паспорта, будут вам сейчас возвращены. Когда вы переоденетесь, наш сотрудник проводит вас до вашей машины. Я жду новой встречи с вами в следующую среду.

Глава 84

Купив еще одну телефонную карточку, Томас поймал Куми у нее дома в Токио. Он не стал рассказывать про арест и происшествие в замке Уорик, сосредоточив разговор на ней. На этот раз Найт без каких-либо колебаний умолчал о случившемся и не мучился угрызениями совести. Он был уверен в том, что поступает правильно. Куми сказала, что у нее все в порядке. Облучение оказалось процедурой изнурительной, но все же не такой страшной, как она опасалась. По большому счету все было так хорошо, как только могло быть в сложившихся обстоятельствах.

Томас вернулся в Хэмстед-Маршалл не потому, что хотел там побывать. Он просто не знал, чем еще заняться. Найт почти ничего не ел с момента своего задержания и внезапно понял, что сильно проголодался. Проехав через деревушку, Томас увидел у шоссе паб «Зеленый человек». Оставив машину на стоянке, он зашел внутрь и занял место у стойки. Для обеда было уже поздно, и заведение пустовало, но бармен, посоветовавшись со своей женой Дорис, объявил, что они что-нибудь сварганят. Изучив меню с теперь уже знакомым набором из десятка стандартных блюд, Найт заказал бифштекс, пирог с грибами и жареную картошку, а также пинту пива «Фуллер». Когда закончилась очередная песня, звучавшая из колонок, Томас спросил у бармена, есть ли у него что-нибудь из «ХТС».

— Ого, вот будет удар из прошлого, — усмехнулся тот. — Я уже несколько лет не слушал эту группу. Подождите, дайте-ка посмотреть, что у нас есть. — Порывшись в коробке с компакт-дисками, он начал читать названия: — «Большой экспресс», «Лицедей», «Проказы», «Английское поселение»…

— «Английское поселение», — остановил его Томас.

— Знаете, это ведь местные ребята.

— Да, слышал.

— Насколько я понимаю, больших денег они так и не заработали, — продолжал бармен. — Их прокатила звукозаписывающая фирма, и менеджер оказался никудышный. Сегодня они гастролировали вместе со звездами, а завтра уже исчезли, словно их и не было. До сих пор выпускают альбомы и даже время от времени попадают в хит-парады, но звездами так и не стали. Наверное, просто не повезло. Конечно, с гастролями они больше не разъезжают. Наверное, это очень больно.

— Могу себе представить.

Сидя у стойки в ожидании заказанных блюд, Томас слушал знакомые песни. По американскому радио не крутили ничего, кроме дикой и яростной «О Господи!» и игривой легонькой «Мэр Симилтона», так что он был рад снова услышать весь альбом. Музыка вернула его в прошлое, в давно минувшие мгновения, как способна делать только она. Больше всего его затронуло жалобное самонаблюдение композиции, называвшейся «Совершенно внезапно. Уже слишком поздно».

«Как раз то, что мне нужно, — подумал Томас. — Горестные размышления о времени и бренности бытия».

Принесли еду, приготовленную Дорис, румяной круглолицей женщиной с доброй улыбкой. Поблагодарив ее, Найт жадно набросился на пирог, сочный, с хрустящей корочкой, и картошку, которую он обильно полил уксусом. У него было такое ощущение, словно он уже несколько дней ничего не ел.

Поглощая еду и слушая музыку, Томас мысленно перебирал предположения относительно того, что такого могло быть в пьесе. Почему кто-то был готов пойти на убийство, лишь бы только сохранить ее в тайне? У него в памяти всплыли рассуждения Робсона о вопросе авторства, а также о религиозных и сексуальных пристрастиях Шекспира. Какую же страшную тайну могли раскрыть об авторе «Плодотворные усилия любви», если кто-то стремился любой ценой скрыть это произведение?