Книга Время мушкетов - Денис Юрин

Спасти герканцев могло лишь чудо, и оно, как ни странно, свершилось. Со стороны вражеского стана заместо барабанной дроби послышалась лишь отрывистая трель флейты, и на поле появился одинокий всадник, державший в руках древко с развевающимся наверху белым флагом.

– Это что за новость? – удивился Анри, неожиданно выросший за спиной прильнувшего к окуляру подзорной трубы Мартина Гентара. – Они что, солдатам в плен предложат сдаться, если те сами офицеров перевешают?

– Скажу тебе больше, – нахмурился Гентар, – эта «новость» не просто «новость», а «новость» в генеральском мундире. Ты когда-нибудь видел парламентера-генерала?

– Ладно, посмотрим, что Его Филанийское Превосходительство нам скажет, – Анри хмыкнул и сплюнул под ноги, что означало отрицательный ответ.

Герканские солдаты получили приказ не стрелять, и командующий филанийской колониальной армии беспрепятственно подъехал к крытому навесу армейского нужника, единственному уцелевшему в форте строению, на хлипкой крыше которого теперь размещался командный пункт.

– Господа морроны, приветствую вас! – озадачил товарищей генерал, чье старческое лицо мгновенно преобразилось и помолодело лет на тридцать.

– Ты?!!! Но ты же умер?! – скорее простонал, нежели выкрикнул Мартин, узнавший в самозванце-генерале бывшего соратника-дракона, погибшего на его глазах около сотни лет назад в главном соборе Альмиры.

– Я это, я, но только так не ори, – прошептал филанийский генерал, боясь, что их услышат стоявшие шагах в двадцати офицеры. – Мы с Живчиком тут в историю одну прескверную попали и случайно выяснили, как некая группа мерзавцев-симбиотов четверых уважаемых морронов и одного меня долго за нос водила.

При упоминании о симбиотах Мартин пронзил не воспринимавшего ранее его догадки Анри торжествующим взглядом, но в глазах боевого товарища по-прежнему был лишь один вопрос: «Что это за фрукт?»

– Одним словом, стравили вас друг с другом, как детишек малых, – продолжил генерал. – Рассказал бы я вам эту сказку забавную, да только время не терпит. Дел у меня по самое горло, так что буду краток и перехожу к изложению сути. Как командующий филанийскими войсками в этой Индорием забытой дыре, предлагаю вам и вашим солдатам капитуляцию на почетных условиях, то есть при оружии, под дробь барабанов и так далее, и так далее… Вы, господа герканцы, дружно маршируете в Марсолу и тут же вступаете в ряды ополчения. При помощи Аке откапываете бедолагу Вуянэ, а затем пьете мировой бочонок пива и продолжаете вершить дела во благо вашего драгоценного человечества… Ну так согласны или нет?

– Согласны, – не раздумывая, закивал козлиной бородкой Гентар и тут же больно ткнул Анри, собиравшегося пуститься в расспросы, острым локоточком в бок.

– Давайте, господа морроны, давайте! Давайте провернем это дельце как можно быстрее, чтобы через четверть часа на этом поганом озере ни одной душонки хоть человеческой, хоть морроньей не было.

– А это еще почему? – удивился Мартин Гентар, но в ответ получил лишь взгляд, завораживающий взгляд желтых глаз с вертикальными темно-фиолетовыми прожилками, однозначно говорящий: «А вот это, старичок, совсем не твое дело!»

Эпилог

Сначала была боль, адская, всепоглощающая боль, пронизывающая каждую мышцу, каждую косточку. Затем она ослабла, наступило странное состояние, похожее на дремоту, когда ты слышишь звуки окружающего мира, чувствуешь дуновение ветра, касающегося твоих щек, но не можешь ни пошевелить пальцем, ни открыть глаз.

Ему казалось, что его безвольное, размякшее, разобранное по частям тело очень-очень низко парит над землей, и лишь остаточная тупая боль в спине и затылке была той тонкой ниточкой, что не давала воспарить ввысь. Она привязала тело к земле и намертво приковала бессмертную душу к поврежденной, жалкой оболочке из плоти. Впрочем, это были лишь ощущения, которые куда более изменчивы, чем вкусы, пристрастия и прочие особенности индивидуума, превращающие его в личность.

Вскоре все изменилось: боль на время ушла, по расслабленным членам пробежало приятное тепло, а глаза сами собой раскрылись и увидели черноту, но не из-за того, что он ослеп, а просто потому, что лежал на животе и упирался носом в землю.

«Нужно подняться!» – подумал Штелер и тут же усомнился, что его изрядно пострадавший организм способен на такой подвиг. Однако руки довольно легко оттолкнулись от земли, и, сам не понимая, как такое могло случиться, полковник очутился на коленях.

Близилась ночь. Глазам коменданта предстало бранное поле и то, что осталось от стен форта. Куда ни падал взор, везде были трупы. На месте былого ристалища царила страшная, леденящая кровь тишина, нарушаемая лишь недовольным карканьем кружащих в небесах стервятников. Птицы почему-то не решались спуститься на землю и приступить к долгожданному пиршеству.

Слегка повернув голову налево, Штелер понял, в чем кроется причина странного поведения падальщиков. На лафете перевернутого орудия сидел человек и, напевая себе под нос какую-то незнакомую песенку то ли на филанийском, то ли на виверийском, грел руки над маленьким, затухающим костерком. Пробуждение полковника не вызвало со стороны незнакомца никакой реакции до тех пор, пока Штелер не поднялся с колен и, шатаясь, как пьяный матрос, не направился в сторону манящего теплом костерка.

– Рад вас видеть, господин полковник, живым и почти в здравии, – довольно бодро произнес человек, не отрывая глаз от вяло пляшущих языков пламени.

– Кто вы? – Губы раненого офицера едва шевелились.

– А это имеет значение? – вопросом на вопрос ответил чужак, к тому же штатский.

– Что вы тут делаете? – не получив ответа на первый, полковник машинально задал второй вопрос.

– Любуюсь, получаю эстетическое наслаждение, – на этот раз вступил в разговор невозмутимый мужчина. – Вам, наверное, не понять, как можно любоваться полем, где правит бал смерть, но если отстраниться от негативных эмоций и собственных страхов, то это все равно, что очутиться на картине гения-баталиста. Такие сочные краски, такие цвета, одна композиция чего стоит! – с восхищением заявил странный человек, а затем посмотрел раскачивающемуся перед ним раненому в глаза. – Думаю, вам теперь стоит направиться в Марсолу, обратно пути уже нет. Не бойтесь, там теперь все ваши, празднуют по кабакам, что не стали кормом для птичек. Филанийцы хорошо отнеслись к пленным, каторга на рудниках вам не грозит.

– Кто вы? – во второй раз задал вопрос Штелер.

– Возьмите мой плащ, по ночам холодно. И вот еще, – не посчитавший нужным представиться мужчина протянул офицеру перевязь с двумя пистолетами и кинжалом, – возьмите, полковник, путь до Марсолы неблизкий, пригодится, а нормального оружия вам сейчас здесь не найти… одни обломки.

Комендант не стал в третий раз просить незнакомца представиться, а вместо этого просто кивнул в знак благодарности и принял щедрые дары. Высокий мужчина тут же поднялся и, затоптав еле тлевший костер сапогом, собрался уходить.