Книга Потому что я хочу навсегда - Татьяна Карсакова

— В чем дело? — робко спросила фрёкен Снорк. — С ними что-нибудь случилось?

— Подарки! — разразился Хемуль. — С каждым новым Рождеством надо все больше и больше подарков.

Дрожащей лапой он перечеркнул строчку в своем списке и побрел дальше.

— Подожди! — крикнул Муми-тролль. — Объясни. А варежки?..

Но Хемуль исчез во мраке — он исчез, как и все остальные, кто спешил и был немного не в себе оттого, что на ступает Рождество.

Тогда семья муми-троллей тихонько отправилась в дом — поискать подарки. Папа выбрал свою лучшую блесну для ловли щук, лежавшую в очень красивом футляре. На нем он написал: «На Рождество» — и положил футляр в снег. Фрёкен Снорк стянула с ноги браслет и немножко вздохнула, заворачивая его в шелковую бумагу.

А мама открыла свой самый тайный ящик и вытащила оттуда книгу с разноцветными картинками, единственную раскрашенную книгу во всей Долине муми-троллей.

То, что завернул в бумагу Муми-тролль, было таким нежным и таким личным, что никто-никто не должен был это видеть. Даже после, уже весной, он никогда не рассказывал никому о том, что подарил.

Потом они все вместе уселись в снег в ожидании катастрофы.

Время шло, но ничего не случалось.

Только крошечный Малыш, который пил чай, высунулся из-за дровяного сарая. Он привел с собой всех своих родственников и их друзей. И все они были одинаково маленькие, и серенькие, и жалкие, и замерзшие.

— Веселого Рождества, — застенчиво прошептал Малыш.

— Ты и вправду первый, кто считает, что Рождество — веселое, — сказал папа Муми-тролля. — Ты что, совсем не боишься того, что может случиться, когда оно явится?

— А оно уже здесь, — пробормотал Малыш и уселся в снег вместе со своими родственниками. — Можно посмотреть? — спросил он. — У вас такая удивительно красивая елка!

— И угощение тоже, — мечтательно сказал один из родственников.

— И настоящие подарки, — добавил другой.

— Всю свою жизнь я мечтал о том, чтобы увидеть такое как можно ближе, — закончил свою речь Малыш и вздохнул.

Стало совсем тихо. Свечи горели, и пламя их было совершенно неподвижно в этой спокойной ночи. Малыш и его родственники сидели очень тихо. Видно было, как они всем восхищаются и хотят всего. Это чувствовалось все сильнее и сильнее, так что в конце концов мама Муми-тролля, приблизившись к папе, прошептала:

— А ты не думаешь…

— Да, но если… — возразил папа.

— Во всяком случае, — сказал Муми-тролль, — если Рождество разозлится, мы, быть может, спасемся на веранде. — И, повернувшись к Малышу, добавил: — Пожалуйста, это все ваше.

Малыш не поверил своим ушам. Он осторожно подошел к ели, а за ним потянулась целая вереница родственников и друзей, усы которых благоговейно дрожали.

Они никогда прежде не справляли свое собственное Рождество.

— А теперь вернее всего убраться отсюда, — обеспокоенно произнес папа.

Всё семейство быстрыми, едва слышными шагами прокралось на веранду и спряталось под столом.

Но ничего не случилось.

Мало-помалу они боязливо выглянули в окно.

Крохотные малыши сидели в саду — ели, пили, разворачивали подарки и веселились так, как никогда в жизни. Под конец они взобрались на ель и расставили на всех ветвях горящие свечи.

— Но на верхушке должна быть, наверное, большая звезда, — сказал дядя Малыша.

— Ты думаешь? — спросил Малыш, глянув в раздумье на красную шелковую розу мамы Муми-тролля. — Не все ли равно что, главное — идея.

— Надо бы нам раздобыть и звезду, — прошептала мама. — Но ведь это совершенно невозможно.

Они посмотрели вверх на небо, такое далекое и черное, неправдоподобно усеянное звездами, — их было в тысячу раз больше, чем летом. А самая большая из них висела прямо над самой верхушкой их ели.

— Мне немножко хочется спать, — призналась мама. — И я не в силах больше гадать, что все это значит. Но похоже, все идет хорошо.

— Во всяком случае, Рождества я больше не боюсь, — заявил Муми-тролль. — Хемуль с Гафсой и со своей теткой, должно быть, чего-то недопоняли.

И, положив желтые варежки Хемуля на перила веранды, где он сразу смог бы их увидеть, они вошли в дом, чтобы снова лечь спать в ожидании весны».

Историю Марьяна дослушала из чистого упрямства. Её глаза закрывались, тело расслабилось, но мозг упорно требовал развязки.

— Какая сумбурная сказка! — заметила девушка сладко зевая.

— Я бы сказал, что она поучительная. — Евгений выключил свет на телефоне, и ребята оказались в кромешной темноте. Теперь они не могли видеть друг друга, остались только голоса. — Мумми-Тролли боялись перемен, поэтому запаниковали и наделали много глупостей. Мне иногда кажется, что ты похожа на них.

— Чем же? — сонно поинтересовалась Марьяна.

— Так же находишься в глубокой спячке и пугаешься всего неизвестного, что входит в твою жизнь. Подумай над этим. Спокойной ночи! — Евгений поправил одеяло у Марьки под боком и пошёл к себе.

Но Марьяша не на мгновение не задумалась над намёком, вместо этого она практически мгновенно уснула и спала так сладко, как ни спала ещё ни разу в жизни.

Глава 47

В утро перед Новым Годом Ангелина всегда просыпалась рано, радостное предчувствие волшебства переполняло девушку не давая залёживаться в постели.

Гела открыла глаза и оглядела комнату в предрассветных сумерках. Рядом, крепко прижав её к себе словно плюшевого медвежонка, сладко спал Вадик. Они вчера легли очень поздно, логично что парень ещё даже и не думает о подъеме.

Тихонько, чтобы не разбудить Вадима, Ангелина выскользнула из кровати, накинула халат и босиком, на цыпочках пошла на кухню. Но не успела она и поставить молоко для какао, как плотно закрытая дверь распахнулась и на пороге появился Вадик.

— Тебе чего не спиться? — парень зевнул и почесал чернявую макушку.

Гела с нежностью посмотрела на такого сонного, такого растрёпанного, но такого любимого мужчину.

— Не хочу пропустить не мгновения праздника! — Ангелина сладко потянулась и закружилась по кухне. Вадим мгновенно поймал свою стрекозу и сжал в крепких объятиях. Но романтичному утру было не дано состояться.

— Ну кто бы в них сомневался! — на кухню отчаянно раздирая рот в зевке и протирая глаза вошёл Михаил. — Проснулись пораньше, что б позажиматься?

— Завидуй молча. — коротко обронил Вадим, не выпуская Гелку из рук.

— Я-то может и промолчу, а вот молоко возмущается! — Мишка одним ловким прыжком оказался рядом с плитой и выключил конфорку, не дав молочной пене перевалить за край ковша.