Книга Зимнее обострение - Сергей Платов

Да, да, все эти подвиги сотворил ни кто иной, как скромный, застенчивый, чрезвычайно воспитанный и очень добрый Змей Горыныч, числящийся на службе у князя Берендея в составе «Дружины специального назначения». Причем заметьте, буквально «на птичьих правах», без какой-нибудь, пусть самой завалящей официальной должности. И вот теперь сия вопиющая несправедливость будет исправлена раз и навсегда!

Конечно, жалко, что вчера не удалось в полной мере испытать на своей чешуйчатой шкуре ночной триумф «Дружины специального назначения». Но усталость оказалась настолько сильной, что сон буквально свалил его с лап в тот момент, когда Вилорий закончил свой полет встречей со стенкой.

Как он очутился дома, Мотя помнил очень смутно, зато утреннего пробуждения он не забудет никогда в жизни. Соловейка для начала выставила перед тремя носами три тазика с кашей. Но что это была за каша, просто мечта, а не каша! Только представьте себе гору чудесного тушеного мяса, буквально тающего во рту, с минимальным количеством крупы, причем последний ингредиент присутствовал исключительно ради того, чтобы придать блюду традиционный вид. Вообще Змей всегда считал, что каша должна выглядеть именно так, и он был совершенно счастлив, что наконец-то Соловейка согласилась с его точкой зрения. А что уж последовало за кашей и говорить нечего, все было сказано выше.

Итак, откушав совершенно удивительный завтрак, Мотя расслабился и честно заснул. А когда проснулся, разбуженный голосами спецдружинников, увидел своего обожаемого хозяина и коллег за столом. Увиденное пришлось ему по вкусу. Судя по всему, ни Изя, ни Любава, ни Илюха так и не ложились, а это могло означать только одно: вскорости предстоит торжественная аудиенция во дворце, дабы князь мог по достоинству оценить подвиг их дружины в материальном эквиваленте. Изя, конечно, будет раскручивать верховного правителя на деньги, Соловейка смущенно трепетать перед лицом верховной власти, Илюха равнодушно следить за происходящим. Все это было уже и не раз. Но в данном случае одно отличие от традиционной схемы все-таки будет. И им (в смысле отличием), несомненно, станет он, Змей Горыныч Мотя.

Про себя трехголовый уже представил, как именно будет происходить церемония его чествования. Берендей одарит деньгами и прочей ерундой «Дружину специального назначения», скажет несколько слов по поводу их героизма, преданности, чего-нибудь еще в том же духе. И вот в тот момент, когда все подумают, что аудиенция подошла к концу, киевский князь спохватится и восстановит справедливость. Что именно скажет Берендей, Змей еще не знал, но в том, что это будут заслуженные им слова благодарности, Мотя не сомневался.

А далее огласят именной княжеский указ. Как там обычно пишут? Мол, за великие и неоспоримые заслуги перед престолом жаловать Змея Горыныча Мотю должностью…

Вот честное слово, первый раз в жизни трехголовый чуть было не укусил посыльного, который в этот момент появился на пороге горницы. Только его собрались назначить кем-то, как тут появляется этот тип и тычет своим свитком от Севастьяна. Можно подумать, нельзя было подождать минут десять или даже пятнадцать, пока не закончат читать представление?!

Огромного труда стоило Змейчику взять себя в лапы и всего лишь выпустить в сторону посыльного небольшой сноп искр. Тот тут же выронил послание и сломя голову бросился прочь.

Пергамент оказался в руках шустрой Соловейки, и именно она объявила временное перемирие с коллегами. Те спорить не стали, быстренько привели разгромленную горницу в порядок, облачились в форменные косухи, нацепили тулупы и выбрались на свежий воздух. Слушая, как беззаботно болтают между собой спепдружинники, трудно было представить, что еще совсем недавно, за завтраком, по горнице летали тарелки. Мотя (впрочем, как и Илюха с Изей) уже привык, что чересчур впечатлительной Соловейке, дабы окончательно расслабиться и сбросить груз прошедших дней, требуется или хорошая драка, или небольшой домашний скандал. Правда, ее коллеги неоднократно утверждали, что в данном случае битье посуды и прочее мордобитие можно вполне успешно заменить баней и обильным потреблением наливок из запасов черта, но Любава из раза в раз продолжала использовать свой собственный рецепт снятия накопленного напряжения.

Сам Мотя расслаблялся с помощью сна и обильной еды. Хотя нет, не так: с помощью обильной еды, сна и опять обильной еды. Но это, конечно, не мешало уважать маленькие слабости той, кто ежедневно наполняла пищей его любимые тазики.

До княжеского дворца добрались довольно быстро и без особых приключений. Хотя одно непонятное событие все же произошло. Собственно, это было и не событие, а всего лишь один нелепый вопрос, заданный Любавой своим коллегам перед самыми воротами:

— Я что-то не поняла, чего это вы оба сияете, словно два начищенных самовара? Не забудьте, мы провалили задание и идем получать законный нагоняй.

Столь нелепые слова, по идее, должны были вызвать дружный смех как со стороны Солнцевского, так и со стороны Изи. Какой может быть нагоняй, если они провели блестящую операцию по выявлению и обезвреживанию затаившегося врага? Но ни старший богатырь, ни средний не только не рассмеялись, но и вообще не стали возражать Соловейке. Наоборот, они скинули улыбки со своих лиц и тут же нацепили выражения полного раскаяния и скорби.

— Кстати, вы придумали, как будем себя вести, чтобы Берендей ни о чем не догадался и всыпал-таки нам по полной? — спросила Соловейка, и в следующее мгновение от этих слов Мотя споткнулся на все четыре лапы.

Коллективный кивок друзей окончательно вывел из душевного равновесия Гореныша, и только чудом удалось ему не растянуться подле высокого крыльца, на ступеньки которого уже вступил сапог любимого хозяина.

— Мотище, ты чего? — удивился Солнцевский, ласково потрепав обескураженного Змея поочередно по трем загривкам. — Тоже переел или не выспался?

Конечно, Змейчик мог ответить, что объесться подобным количеством каши просто невозможно, но он не стал делать этого. Ему необходимо было срочно понять, что происходит, а для этого требовались усилия всех трех голов. Мотя только лишь троекратно преданно лизнул Илюху в нос и засеменил следом, пытаясь все-таки разобраться, что именно он упустил, и за что, собственно, Берендей им может «всыпать»?

Лапы сами привели обескураженного Змея к знакомому до глубины души малому тронному залу. На этот раз его охраняли не менее полутора десятков богатырей из сотни Муромца. Самого богатыря видно не было, видимо, Севастьян решил компенсировать ночную забывчивость и дать возможность былинной троице банально отоспаться.

Мотя первым проскользнул вовнутрь и быстро, в три пары глаз, оцепил ситуацию. Итак, что мы имеем? Берендей, собственной персоной, находясь во вполне благостном состоянии, занимает свое законное место. Подле него, как и положено верной супруге, сидит Агриппина. Выглядит усталой, под глазами обозначились весьма заметные синяки, но глаза скорее счастливые, чем грустные. Место, которое обычно занимают Сусанна со своим супругом, на этот раз пустует. Чуть в стороне расположился воевода Севастьян. Более никого в тронном зале не было.