Книга Сквозь Африку. Заметки и размышления путешественника на деревянном велосипеде - Константин Колотов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Парень проводил нас к окну регистрации для иностранных граждан. Там, как и в Ботсване, я увидел ящик, наполненный бесплатными презервативами, а еще на границе на огромном плакате и везде на стенах были наклеены постеры об опасности малярии. В Интернете я прочел, что виза в Замбию бывает двух видов: локальная за 30 долларов и «Коза виза» на две страны (Замбия и Зимбабве) за 50 долларов. Чаще всего туристы берут такую, чтобы посмотреть водопад Виктория с обеих сторон. Почему-то нам выбора не дали. Предлагалось купить только «Коза визу» за 50 долларов, никаких других вариантов в прайсе не было. Я достал 100 долларов одной купюрой, чтобы заплатить за себя и за Уильяма, передал ее девушке-таможеннице, но она купюру отклонила. Оказалось, что в Замбии, Зимбабве, Танзании и, вероятно, в других восточных странах Африки принимают доллары образца не позднее 2013 года. Эти 100 долларов – это были почти все мои деньги, на карте оставалось что-то вроде 30 долларов, но этих денег хватило бы, только чтобы оплатить такси. Я отправил Уильяма искать кого-нибудь, кто может разменять 100 долларов на местные деньги, а сам нашел банкомат и снял оставшиеся деньги.
Денег хватило заплатить за визу и рассчитаться с таксистом.
Особо обеспокоенный моей жизнью читатель мог бы спросить: «А что ты будешь есть, раз у тебя закончились деньги?» В тот момент я бы ответил: «Не знаю, но что-то обязательно буду».
Если посмотреть со стороны, то можно увидеть такую картину: я и мой американский товарищ без цента в кармане находимся где-то в центре Африки, у нас нет конкретного плана действий, мы не знаем, где сегодня будем ночевать и что есть, не знаем города и страны. Как бы вы себя чувствовали на моем месте друзья?
Что бы делали? Задайте себе этот вопрос. Ответ на него может быть интересным. Я же думаю, что современные люди очень много внимания и энергии тратят на обеспечение себя пропитанием. Очень много расходуют своей жизненной силы, времени, чтобы выгрызть себе свой кусок хлеба, занять место под солнцем.
Я знаю не так много людей, которые выбирают не выживать, а жить, идти за мечтой, творить, создавать свою жизнь как шедевр. Сегодня я убежден, что, пока ты следуешь своему пути, пока не боишься и не прячешься, ты не пропадешь.
Скажете, я оптимист? Отнюдь.
Я думаю, что, хотя надежда и считается положительным чувством, она все же часто является проявлением нигилизма. Есть два типа надежды: одна дает людям сбежать в мир сладких фантазий, а не бороться с плохой ситуацией; другая же позволяет людям смотреть на весь ужас своего положения трезво, потому что они твердо убеждены, что в итоге одержат победу.
Второй вид надежды называют еще парадоксом Стокдейла.
Парадокс Стокдейла получил свое название в честь адмирала Джима Стокдейла из США, который пробыл в плену восемь лет во время войны во Вьетнаме. Стокдейл подвергался пыткам больше двадцати раз и не мог быть уверен в том, что выживет и снова увидит любимую жену, но он никогда не терял надежды, несмотря на все испытания. Он рассказывал: «Я никогда не сомневался не только в том, что освобожусь из плена, но и в том, что я буду победителем, а весь полученный мной опыт станет главным событием в моей жизни. Оглядываясь назад, я могу с уверенностью сказать, что не изменил бы ничего, даже если бы мог».
В чем же парадокс?
Вера Стокдейла отличала его от других военнопленных, которые не смогли вернуться живыми. Они говорили: «Я выйду отсюда к Рождеству!» Но Рождество проходило, и тогда они заявляли: «Я выйду отсюда к Пасхе!», затем проходила и Пасха, и День благодарения, и еще одно Рождество. В итоге многие умерли.
Оптимисты не могли смириться с реальностью своего положения. Они предпочитали вести себя подобно страусам – прятали головы в песок и надеялись, что трудности обойдут их стороной. Возможно, этот самообман сделал их жизнь легче в краткосрочной перспективе, но когда они в итоге были вынуждены посмотреть в лицо реальности, она оказалась слишком ужасной, чтобы им было под силу справиться с ней.
Стокдейл выбрал иной путь – он принял реальность: он знал, что находится в аду, но вместо того, чтобы спрятать голову в песок, сделал все, что мог, чтобы продлить жизнь других пленных. Он создал новые правила поведения, чтобы пленные могли взаимодействовать друг с другом, и разработал систему, помогшую им пережить пытки. Он сумел отправить жене нужные разведке США данные, скрытые промеж строк, казалось бы, невинных писем.
Итак, парадокс Стокдейла заключается в следующем: нужно не терять надежду на то, что в конце концов вы победите, несмотря ни на что, и в то же время нужно принять текущую действительность как факт, какой бы суровой она ни была. Я не знаю, насколько история Стокдейла правдива, но даже если это сказка, она когда-то заставила меня вынести важный жизненный урок: никогда не сомневайся, что достигнешь своих целей, какими бы высокими они ни были, и неважно, сколько вокруг тебя критиков и скептиков. Но в то же время всегда трезво оценивай ситуацию, не лги себе из опасения испытать краткосрочное смущение или дискомфорт, потому что в итоге такой обман вернется к тебе сторицей и в конце концов может тебя сломать.
Я еду в такси, уверенный, что пройду свое кругосветное путешествие и обрету все то, ради чего все это затеял. Вместе с тем еще неделю назад я через сервис Warm Showers нашел в Ливингстоне человека, у которого договорился остановиться в палатке во дворе дома. Добравшись до места, мы познакомились с отличным парнем, который занимается обслуживанием туристов, возит их на водопад, организует сафари. Парень оказался отличным, но не очень разговорчивым. Вообще жители Замбии заметно менее счастливые ребята, чем постоянно улыбающиеся ботсванцы. Дом нашего нового друга располагался примерно в пяти километрах от центра города, в спальном районе, среди сотен таких же небольших домиков размером 30–40 квадратных метров. В доме две комнаты, попасть в первую можно через небольшой коридорчик, где расположена кухня, тут же душ и туалет, все это между собой разделяют легкие занавески. Правда, я за два дня, которые мы там прожили, так и не понял, где там туалет и как им пользоваться. В основной комнате стояли диван, два кресла и телевизор. Больше ничего не было, хотя бы потому, что больше не было и места. Вторая комната была чуть меньше первой, и я не знаю, что в ней находится, потому что ни разу в нее не заходил. Наш добрый хозяин, его супруга и сын спали на полу в первой комнате между диваном и креслами. Еще в доме жили две девушки, вероятно, во второй комнате спали они. Кем приходятся хозяину две девушки, притом что у него есть жена, я тоже не понял. Но девчонки были отличные, веселые, дружелюбные. По вечерам пели песни, днем убирались в доме и на участке. Размер участка чуть больше самого дома. Его хватило ровно на то, чтобы мы смогли поставить палатку. Из таких домов и участков состоит вся деревня. Удивительно, но в деревне я не увидел ни одного забора.
Мы познакомились с жильцами дома, поставили палатку и отправились в город в поисках кафе с Wi-Fi. Как уже выше сказал, замбийцы на порядок менее счастливые, чем ботсванцы, здесь уже никто не здоровается, не спрашивает, как дела, вообще делают вид, что не обращают внимания на белых гостей, но на самом деле им очень интересно, и это особенно ярко проявляется через детей, которые еще не научились скрывать свои чувства. Дети подбегают к нам, трогают, знакомятся. Так мы потихоньку из деревни пришли в центр. Нашли кафе, которое на следующие два дня стало нашей базой. Я подключился к сети и выяснил, что мои подписчики, – люди, которые поддерживают мое путешествие, – отправили мне сегодня 40 долларов. Ну что, можно жить, дай бог вам здоровья, друзья!
