Книга Что же тут сложного? - Эллисон Пирсон

Джек целует меня еще раз и уходит менять ключ. Он мчится по коридору к лифту, на мгновение оборачивается и подмигивает мне, как сорванец. Я же разворачиваюсь и иду в противоположную сторону.

Все-таки это знак.

Джек – Кейт

“Коль Божий мир на больший срок нам щедрый выделил бы рок, твоя стыдливость, леди, не казалась бы преступной мне”[84]. Я остался в одиночестве в номере отеля с двумя бокалами шампанского и огромным разочарованием. Куда же ты ушла? Дай угадаю. Срочное совещание с той частью твоего существа, которая считает, что ты должна всем, но только, черт побери, не себе? Слезай уже со своего костра, Жанна, дай ему от тебя отдохнуть.

ХХ. Дж.

Впервые за время нашего знакомства Джек разозлился или, как минимум, очень обиделся. И я его не виню. Встретив его на корпоративе, я была на седьмом небе от счастья. Сбежала оттуда, шутя, забыв обо всем, как дитя. Когда мы шли к Олд-стрит, высматривая такси, и в морозном воздухе у нас изо рта вылетали клубы пара, точно пузыри в комиксах, я опьянела от счастья. Но едва мы очутились в отеле, как сомнения, расталкивая локтями прочие мысли, пробрались в самое начало очереди. Я слишком стара, слишком связана обязательствами, слишком всем должна и вообще слишком занята. У меня дела, за которые я отвечаю, обещания, которые нужно выполнить, собака, с которой надо гулять. Бог с ней, с моралью, я просто не готова продемонстрировать этому чудному видению мое неготовое к бикини тело. Мне нужно несколько недель, чтобы привести в порядок живот, ноги и уничтожить волосы на лобке. Я прекрасно себе представляю, какие сейчас в моде интимные стрижки, и догадываюсь, что заросли в стиле восьмидесятых Джек не видел… э-э… с восьмидесятых. Так что образ, который я создала с помощью белья и платья, всего лишь авансцена. Пустить Джека за кулисы я не готова.

Кейт – Джеку

Прости меня ради бога. Пожалуйста, не сердись. У меня голова кругом. Дела семейные навалились, никак не разгребу. Я уже сама не понимаю, кто я и что я. Я хочу, чтобы ты знал: я тебя хочу, я хотела тебя с первой минуты нашей встречи и никогда не смогу расхотеть.

ххх. К.

Канун Рождества

10:00

“Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение”[85]. Так поет хор небесный, то бишь сонм ангелов, а не смазливых чуваков в бархатных пиджаках с бутылками шипучки в руках. Лучше бы уж у меня на кухне околачивалось небесное воинство, а не угрюмый муж в лайкре. Кстати, вы заметили, что среди ангелов нет ни одной женщины? Даже забавно. Впрочем, оно и понятно: никакой ангел не выдержит того коварства, с которым члены семьи то и дело тырят наш личный скотч, так что когда приходит пора заворачивать подарки, его нигде не сыскать. Да еще и дел по горло – о радость! – а время поджимает. К примеру, нужно отнести маринующуюся в большом ведре – по рецепту Найджелы – индейку в сад за домом. В рецепте указано, что в это время года вполне можно оставить индейку мариноваться в прохладном месте. Сделано, ставим галочку! Кстати, если надумаете вынести ее в сад, обязательно накройте чем-нибудь, чтобы защитить от “лис в поисках корма”. И это готово, две галочки! Учитывая, что к обеду приглашены двенадцать человек, я не могу рисковать.

Индейка по рецепту Найджелы запеленута плотнее, чем младенец Иисус, сверху придавлена противнем и чугунным сотейником и сейчас покоится в ведре на садовом столе, чтобы мне было видно из окна кухни. Как же приятно, что я не только подготовила все заранее, но и угощу родственников мужа птицей, которая гораздо лучше всех тех, что когда-либо готовила моя невестка. Ох уж эта Шерил, которая разбирается в кулинарии, как Эскофье[86], и любезна, как тираннозавр рекс.

Шерил – жена Питера, Ричардова брата-бухгалтера, у них три идеальных сына. Я уже запуталась в достижениях и наградах племянников, но, к счастью, Шерил неизменно нас просвещает, подробно расписывая очередные их успехи в семейных открытках к Рождеству. Первые два мальчика на выпускных экзаменах заработали по десять отличных оценок и еще высший балл по долбаной арфе или лире или еще чему-то такому – кажется, это Эдвин. Вскоре и Барнаби присоединился к нему в Национальном молодежном оркестре, самый юный из неазиатов, кого туда приняли, просто удивительно, и Шерил, несомненно, не преминет об этом упомянуть, с восхитительным снисхождением листая Бенов сборник пьес для фортепиано. “Ой, смотри, Барни! Бен разбирает эту миленькую шотландскую джигу, которую ты играл в детском саду”. В общем, вы поняли.

Эдвин сейчас учится в Гарварде – “Оксфорд уже не тот, что раньше, вы согласны?” – и наверняка найдет лекарство от рака, если, конечно, его хоть ненадолго отпустят из олимпийской сборной по гребле. Он не приедет к нам на Рождество. Наверное, его отправили в космос. Все это я могу выслушать, не угодив в больницу, но еще дети Шерил – готовы? – надевают пальто, когда идут на улицу. Без напоминаний. Как можно научить этому мальчишку? Мне это так и не удалось. Когда Бена просишь одеться потеплее, он, бормоча ругательства, неуклюже натягивает толстовку с капюшоном поверх другой толстовки с капюшоном. Зато, на мой взгляд, наши дети гораздо красивее, чем у Шерил, – ужасно мелочно, я знаю, но надо же чем-то себя утешать.

11:15

– Кейт, ты и вправду намерена готовить эту индейку в маринаде? – спрашивает Ричард.

Моя мама и ее собака, Дикки с двойным недержанием, уже прибыли, Дебра с бокалом “Бейлиса” сидит перед телевизором и смотрит “Реальную любовь”, остальные вот-вот появятся, я же тем временем пересчитываю салфетки и столовые приборы – хватит ли на всех.

– Разумеется, намерена, Рич, – отвечаю я.

Ладно, не отвечаю. Рявкаю. Предложив ту гадостную содейку, Ричард больше праздничным меню не интересовался – а гостей, между прочим, нужно кормить три раза в сутки четыре дня подряд! – поэтому вопрос его звучит как упрек, при том что с его стороны гораздо уместнее было бы в знак благодарности смиренно припасть на одно колено, сжимая в зубах розу, если уж на то пошло.

– Индейка по рецепту Найджелы, – сухо поясняю я, – маринуется в саду в ведре с апельсинами и трубочками корицы, которые придадут ей нежность и сочность. Эмили, отложи, пожалуйста, телефон и помоги мне. Нужно погладить салфетки.

– Погладить салфетки? – повторяет Эмили с теми же надменными интонациями, с какими леди Брэкнелл[87] в фильме выговаривает слово “саквояж”. – Никто давно не гладит салфетки, мам. Это же не “Аббатство Даунтон”, а семейное Рождество. Расслабься, ладно?

– Легко вам советовать мне расслабиться, юная леди, когда вы палец о палец не ударили для подготовки к Рождеству. Вы сегодня хотя бы собираетесь переодеться?