Книга В поисках агента. Записки офицера КГБ - Грегори Файфер

Освобожденный от обязанностей временно действующего председателя КГБ Шебаршин сохранил свой пост начальника ПГУ. В этой должности он пробыл почти месяц, пока 18 сентября Ба-катин не объявил, что полковник Второго главного управления КГБ Владимир Рыжков назначается первым заместителем начальника ПГУ. Это решение было принято без каких-либо консультаций с Шебаршиным. Узнав об этом, Шебаршин сразу же написал два рапорта об отставке — один Горбачеву, другой Ельцину. Двумя днями позже рапорт был подписан Горбачевым.

1 октября Ельцин назначил Евгения Примакова начальником Первого главного управления КГБ. На этот раз было принято блестящее решение. Примаков был далеко не новичок в международной политике и опытным экспертом по проблемам Ближнего Востока. Он долго работал в регионе корреспондентом «Правды», прежде чем возглавить именитый Институт востоковедения, а затем престижный Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) АН СССР. В 60-х и 70-х годах он был ведущим представителем СССР в так называемой «челночной дипломатии» мировых держав, пытавшихся разрешить кризис на Ближнем Востоке. Примаков смог сохранить структуру постсоветской внешней разведки и по сути ее спас, не дав ей быть вовлеченной во внутриполитические разборки. Через некоторое время ему предстояло стать министром иностранных дел, а затем — премьер-министром РФ.

Последовали и другие изменения. 24 октября Горбачев подписал указ о роспуске КГБ. Ельцин перенял эстафету и расчленил организацию, отделив ПГУ от ВГУ, погранвойск, оперативно-технического управления, связи и других подразделений упраздненного КГБ. Обретшее независимость ПГУ было преобразовано в Центральную разведывательную службу, а затем — в Службу внешней разведки (СВР). Второе главное управление стало Федеральной службой безопасности (ФСБ).

Я порвал мои связи с тем, что осталось от Комитета государственной безопасности, и только изредка посещал встречи ветеранов разведки. Я также прервал все отношения с Калугиным. Его резкую и несправедливую критику в адрес КГБ, с которой он активно включился в «новое» демократическое движение, я не мог принять. К тому времени Крючков и Кирпиченко старались найти в ПГУ «козла отпущения», на которого надо было свалить всю вину за то, что в разведке развелось так много агентов, выданных Эймсом, и Калугин стал для этого оптимальным кандидатом. Вскоре после того, как он вышел в 1990 году в отставку, его обвинили в выдаче государственных секретов. Указом Горбачева он был лишен воинского звания, государственных наград и пенсии. Тогда Калугин быстро перестроился и развернул активную кампанию по своему избранию депутатом в Верховный Совет РФ, что ему удалось. Статус депутата дал ему необходимый иммунитет от преследования, а также возможного ареста, и он продолжал разоблачать «преступную деятельность» КГБ. После распада СССР обвинения в отношении Калугина были сняты, он стал советником Бакатина, прежде чем выехать в 1995 году на постоянное место жительства в США.

При Владимире Путине против Калугина снова были выдвинуты обвинения, замятые во время президентства Ельцина. В 2002 году над ним «in absentia» состоялся суд, который признал Калугина виновным в измене Родине и приговорил его к 15 годам тюрьмы. Часть предъявленных обвинений касалась показаний Калугина по делу американского полковника-резервиста Георгия Трофимоффа, бывшего офицера военной разведки США, обвиненного в шпионаже в пользу СССР и в 2001 году приговоренного к пожизненному тюремному заключению. Трофимофф служил в Западной Германии, участвуя в допросах советских перебежчиков. Его выдал сотрудник КГБ Василий Митрохин, который много лет работал в архиве ПГУ. В 1992 году он сбежал в Англию, предварительно скопировав много документов из находящихся в архиве оперативных дел. Английский историк Кристофер Эндрю в своей книге «Архивы Митрохина», написанной на основе материалов архивариуса-предателя, описал, в частности, шпионскую деятельность Трофимоффа, не называя его фамилию. Этого для американцев оказалось достаточно, чтобы его установить и арестовать.

В качестве свидетеля в суд был вызван и Калугин, в то время уже проживавший в Соединенных Штатах. Несмотря на данный факт, Калугин отрицает, что он выдал Трофимоффа. После этого случая президент Путин назвал Калугина предателем.

Леонид Шебаршин после выхода в отставку вместе со своим другом Николаем Леоновым, бывшим начальником Аналитического управления КГБ СССР, основали компанию, деятельность которой базировалась на их обширных знаниях и связях. Работа компании была в основном ориентирована на возникшие в России новые деловые и финансовые структуры, которые испытывали необходимость в обеспечении безопасности своего бизнеса. Фирма называлась «Российская служба экономической безопасности» и размещалась в одном из служебных помещений стадиона «Динамо», который когда-то находился под патронажем КГБ. Там она существует и в настоящее время.

Геннадий Василенко избавился от своих проблем и тоже встал на ноги. После шестимесячного заключения в 1986 году в лефортовской тюрьме он некоторое время жил на даче, приходя в себя от пережитого и размышляя о том, как строить жизнь дальше. Его друзья-коллеги, сохранившие доверие к нему, помогли ему найти работу на фирме, которая раньше обслуживала издательство КГБ. Вскоре Геннадий возобновил контакты с Платтом и потихоньку начал встраиваться в новую для него, как и для всех нас, жизнь в России. Какое-то время у него был свой небольшой бизнес по продаже продуктов питания и сигарет, затем, в 1991 году, он переключился на сферу, связанную с охраной и обеспечением безопасности. Его контакты с Д. Платтом стали осуществляться на постоянной основе.

2

До апреля 1993 года Служба внешней разведки не торопилась признать законность моих прав на военную пенсию. Когда это все же случилось, она не была проиндексирована с учетом галопирующей инфляции, и, когда наконец я оформил все бумаги, сумма была настолько мала, что ее не хватило на заправку бензином, чтобы на машине доехать за ее получением в Ясенево. Это был период моего болезненного врастания в новое российское общество.

Вскоре после выхода в отставку, в 1991 году, я принял предложение знакомого — бывшего заместителя министра легкой промышленности бывшего СССР организовать фирму по изготовлению швейных изделий из кожи и меха в рамках проводившейся в стране широкой кампании по передаче государственной собственности в частные руки. Вскоре я понял, что эта фирма будет фактически принадлежать руководящему звену этого министерства. Только что уволившийся из серьезного государственного ведомства и не согласившийся работать в пришедшем на смену ему другом государственном ведомстве, я стал обслуживать приятеля, который пытался покупать и продавать все, что попадалось под руку, включая остатки военной техники и обмундирования. Мы подписывали с иностранцами миллиардные рублевые контракты по ввозу в страну контейнеров с сигаретами. Мы никогда не платили этих неслыханных сумм и никогда не видели этих контейнеров, но продолжали соглашаться на все, что нам предлагалось. Короче говоря, мы никогда ничем всерьез не занимались, хватаясь за все, чтобы только удержаться на плаву.

Мой приятель решил с помощью своего делового партнера из США создать банк под эгидой одного НИИ, работавшего в сфере создания ядерного оружия. Институт располагался в закрытом ранее городе Сарове, к востоку от Москвы, где когда-то Андрей Сахаров принимал участие в разработке первой советской водородной бомбы. Я согласился возглавить службу безопасности этого банка, получившего название «Первый русский банк». Это произошло в октябре 1992 года.