Книга Отрезанный - Михаэль Тсокос

Пауль Херцфельд шел по коридору, и его ботинки бесшумно утопали в ковровом покрытии, ворс которого был таким высоким, что он вынужден был поднимать ноги, будто шагал по залитой водой береговой полосе во время прилива. При этом профессор начал обливаться потом, но не из-за физической нагрузки, а из-за продолжавшего побаливать шрама, который оставил ему Задлер. Врачи сказали, что отныне при любых нагрузках, будь то поднятие тяжестей, занятие спортом, подъем по лестнице или, как сейчас, просто при глубоком вздохе боль будет сопровождать его всю оставшуюся жизнь.

Пауль остановился и прижал ладонь к пульсирующему рубцу над пупком, борясь с желанием развернуться и уйти. Отполированные до блеска латунные таблички на стенах указывали, что номер 4011 находился в самом конце коридора высококлассного отеля «Хаятт», располагавшегося на Потсдамской площади. Хорошо еще, что у Херцфельда не было с собой чемодана, ведь при таком высоком ворсе коврового покрытия колесики на нем оказались бы бесполезными – они бы просто застряли.

4003, 4005, 4007… Пауль мог не обращать внимания на нумерацию дверей. Нужную он все равно бы не пропустил. Она находилась на очень большом отдалении от лифтов, была раза в два больше остальных и обрамлена пышными букетами цветов.

Херцфельд понюхал розу, аромат которой все же не смог перебить запах дорогого освежителя воздуха, впитавшийся в панели из ценных пород дерева и распространявшийся во всем комплексе зданий по системе принудительной вентиляции. Этот запах чувствовался даже на улице перед входом в отель.

Он хотел было постучать в дверь, но тут ему в глаза бросилась круглая кнопка, располагавшаяся рядом с прорезью для карточки электронного ключа. Пауль нажал на нее, и за дверью послышалось приглушенное жужжание.

– Рад, что вы приняли мое приглашение, профессор! – сияя широкой улыбкой, заявил Ингольф фон Аппен.

Ингольф, должно быть, ожидал прямо за дверью, – настолько быстро он открыл ее. Фон Аппен-младший пожал Херцфельду руку, и его щеки при этом от волнения начали покрываться пятнами.

«Если бы он был собакой, то для приветствия наверняка уперся бы передними лапами мне в грудь и возбужденно завилял хвостом», – подумал Херцфельд.

– Не желаете снять с себя верхнюю одежду? – прямо на пороге спросил его Ингольф.

Херцфельд с изумлением огляделся. Холл при входе в номер был гораздо больше, чем прихожая во многих частных домах. Без сомнения, номер 4011 являлся не обычным гостиничным номером, а анфиладой из комнат. Одна только гостиная, в которую привел его Ингольф, раза в два превосходила по площади обычный номер в отеле. Бросались в глаза обеденный стол, мягкий уголок и огромный плазменный телевизор, на котором можно было бы спокойно играть в настольный теннис, если расположить его горизонтально. В тот момент на антибликовом матовом экране беззвучно мелькала реклама пива.

Пауль насчитал четыре двери, которые выходили из гостиной. Одна из них оказалась открытой и вела в ванную комнату, которая могла бы удовлетворить амбиции даже римского консула. Отделанные мрамором кремового цвета стены великолепно сочетались с основным тоном внутреннего оборудования этого шедевра строительного искусства.

– К чему такая роскошь? – спросил Херцфельд.

Ингольф непонимающе посмотрел на гостя и помог ему повесить в встроенный в стену шкаф старенькое зимнее пальтишко. Одет фон Аппен был, как всегда, с иголочки: на сыне сенатора по внутренним делам красовался темно-синий блейзер с золотыми пуговицами и нагрудным платком, к которому очень хорошо подходили серые фланелевые брюки и дорогие туфли с рантами. От галстука он на сей раз отказался. Вероятно, в выходные дни он хотел выглядеть более раскованно. Зато прическа, волосок к волоску, поражала своей аккуратностью, и Пауль невольно задумался над тем, сколько времени юноше потребуется стоять под душем, чтобы смыть с себя весь гель.

Сам же Херцфельд сейчас, как никогда, соответствовал образу рассеянного профессора. Его коричневый с V-образным вырезом джемпер никак не подходил ни к поношенному вельветовому пиджаку, ни к туфлям, какие обычно надевают для игры в теннис. Пауль не брился уже несколько дней, и теперь все его лицо ниже скул было покрыто щетиной, создавая впечатление однообразной мрачной тени.

– Что вы подразумеваете под роскошью? – спросил Ингольф, демонстрируя гостю свои апартаменты.

В ответ Херцфельд вытащил из заднего кармана брюк конверт из дорогой бумаги с фамильным гербом фон Аппенов и, высоко держа его, словно судья на поле, показывающий футболисту красную карточку, произнес:

– Я имею в виду вот это приглашение. Вы предложили встретиться за чашечкой кофе, а сами сняли президентский люкс в пятизвездочном отеле. Для чего?

На мгновение Ингольф смутился, а потом, широко улыбнувшись, заявил:

– Видимо, произошла какая-то досадная ошибка, профессор. Я не снимал этот номер специально для нашей сегодняшней встречи.

– Не понял?

– Я здесь живу.

Херцфельд еще раз огляделся и спросил:

– Вы это серьезно?

– Конечно. Вот уже полгода. Я не смог больше сносить своего старика и жить в его доме. Мне пришлось принять быстрое решение. Оно не носило личного характера. Просто во время своей учебы по профилю «Экономика и организация производства» мне хотелось избежать стресса от общения с дизайнером по интерьеру. Вы меня понимаете, конечно.

– Ясное дело, – сухо ответил Херцфельд. – Какой студент не сталкивался с подобными проблемами.

С этими словами Пауль посмотрел на панорамные окна, протянувшиеся до пола и открывавшие потрясающий вид на Берлинскую филармонию и на весь район Тиргартена.

– Вы считаете меня неженкой, я знаю. Но этот люкс в два раза меньше, чем у рок-певца, живущего надо мной, а кроме того, мне была сделана большая скидка за проплату аренды на два года вперед.

– Что вы говорите, – с издевкой заметил профессор.

Ингольф, казалось, не заметил сарказма Херцфельда. Ничуть не смущаясь, он продолжил перечислять преимущества своего выбора:

– К тому же в оплату все включено: и электричество, и вода, и отопление, и уборщица, и тренажерный зал, и даже бассейн.

– Не говоря уже про гель для душа, – заметил Херцфельд с самой серьезной миной на лице, на какую только был способен. – Другие тратят целое состояние, приобретая его в интернет-магазине «Россман». А здесь все бесплатно стоит в ванной комнате.

В этот момент, как по команде, послышался шум спускаемой воды в унитазе, а затем рядом с ним открылась совсем неприметная дверь.

– Не началось еще? – спросил Эндер, стоявший к ним спиной в гостевом туалете.

Мюллер наклонился над раковиной, плеснул себе немного воды на лицо, а когда посмотрел вверх, то увидел в зеркале Херцфельда.

– Пауль!

Не веря своим глазам, он развернулся, но, по-видимому, слишком резко. Его лицо немедленно исказила болезненная гримаса, и Эндер схватился за телесного цвета шейный корсет.