Книга По ту сторону жизни - Екатерина Лесина

— И как отношения с женой?

— Они… не слишком ладили… госпожа была сложным человеком… требовательным… она… говорила, что господин Биртхольдер мало времени уделяет делам… что он тратит много времени…

— Адлар? — Что то вот не понравилось мне услышанное.

Я не слишком знаю, какие отношения у него были с матушкой, но…

— Она… со всеми была одинаково строгой.

Понятно. То есть снова ничего непонятно. Если подумать… какая ей выгода? Развод? Разводы не то чтобы редки в Империи, скорее уж получить его достаточно сложно, если развода желает супруга, а муж категорически против. Добавим имущественные права… отношения отношениями, но сдается, за свободу ей пришлось бы немало заплатить. А вот если развода хочет муж… здесь есть неплохой шанс поторговаться.

Я вернула нож для бумаг в стол, предварительно вытерев — не хватало, чтобы остаточная аура осталась на металле.

Да и затуманенный любовным зельем разум куда как менее критичен. И подозреваю, осталась девице далеко не половина супружеского состояния. Что-то, готовясь к разводу, можно переоформить на себя… доверенный человек, и вот уже поместьице числится подаренным на девичью фамилию, а значит, не подлежащим разделу.

Завод уходит по дарственной… Мало ли что и когда муж дарил некогда любимой жене. А уж с деньгами и того проще. Направить финансовые потоки в новое русло не так уж сложно.

Но убивать зачем?

Своего она добилась. Или…

Каким бы хорошим ни был приворот, длиться вечно он не будет. И старик, вырвавшись из тенет любви, вполне мог озадачиться вопросами, как получилось, что состояние его вовсе не так уж велико, как должно бы быть.

Вопросы ладно… но ведь он и в суд мог подать.

Обвинить жену в мошенничестве… призвать на помощь коронных поверенных, а имперские стряпчие из особого отдела, пусть обходятся дорого, но денег своих стоят.

Неприятно? Пожалуй. Достаточно ли для убийства? Не знаю…

А если добавить статус? Одно дело — почтенная вдова, и совсем другое — несчастная разведенная женщина, которую супруг бросил ради молоденькой любовницы-простолюдинки.

Одно к одному… И мертвые, если подумать, живых безопасней.

Ладно, допустим, сугубо теоретически, у почтенной госпожи Биртхольдер имелся веский мотив избавиться от мужа. Но сын… Адлар при чем?

Или…

— Скажи, у вас ведь не сложились отношения с Адларом? — Я дернула бабенку за прядку, и та съежилась. — Не сложились… и вопросы он тебе задавал, верно?

И не поверил, что смерть отца естественна. А там вопрос… там другой… И речь уже не о мошенничестве, убийством дело пахнет… а где один мертвец, там и другой, тем паче, в случае, если выдать смерть за случайную не выйдет, всегда есть, на кого ее спихнуть.

— Иди, — разрешила я. — И думай, кому и что говоришь…

ГЛАВА 39

Дом я покидала задумчивой.

И чем больше думала, тем меньше происходящее мне нравилось. А дождь зарядил снова, долгий, на редкость занудный.

Вымокла я изрядно.

А в подземном ходу еще и пыли набралась. И почему-то совсем не удивилась, обнаружив в лаборатории Диттера. Устроившись на диванчике, он читал весьма зловещего вида книгу. Темные страницы. Кожа. И, кажется, кровь… тянуло от нее тьмой, но дознавателя это не пугало.

— Прогулка удалась? — поинтересовался он.

— Прогулка?

— Или ты все это время в шкафу пряталась? — легкая насмешка и… ему бы возмутиться, тогда бы и я возмутилась, заявив, что вовсе не обязана отчитываться перед Святым престолом о делах своих. И мы бы поругались и…

А он издевается.

— Увы… — я попыталась снять с волос паутину. — Он не слишком подходит для игры в прятки.

Диттер книгу отложил. Поднялся. Пахло от него коньяком, и, стало быть, посиделки вечерние были Гюнтером благословлены.

— Еще здесь осталась, — он снял темную травинку с моей щеки.

— Спасибо.

— Монк сказал, что так надо…

Я кивнула: мне он тоже много чего наговорил, даже благословил, до сих пор вон зудит.

— А вы…

— У Вильгельма жар… он ненавидит болеть. На редкость зануден становится.

— Он и так на редкость зануден.

— И капризен.

Коньяк. И табак. Вкусная смесь. Запах человека, слегка попорченный болезнью… нехорошо, но терпимо.

— Он — единственный сын бургомистра… Ульмштольц… маленький городок, но бургомистр в нем — большой человек, — Диттер сделал шаг назад.

А я осталась.

И как-то… тесновато вдруг стало в лаборатории.

— Чаю хочешь? — я зажгла спиртовку и набрала в колбу воды, закрепила на штативе. — Еще бабкин сбор… хороший… она в травах понимала.

— И не только в травах.

О да, артефактором бабушка была талантливейшим и, кажется, ее весьма разочаровывало, что ни сын ее, ни уж тем более я не унаследовали ни толики таланта.

Пара старых чашек, давным-давно изгнанных в лабораторию. Одна со сколом, вторая с отбитой ручкой. И к ним пара блюдец из разных сервизов. Чайная коробка. Чай.

— Только к чаю ничего… так значит, сын бургомистра?

— Ему было пятнадцать, когда он сбежал из дому и скрылся в храме, провел там ночь… и получил силу, которой мало кто обладает. Бургомистр, конечно, не слишком обрадовался. Он прочил Вильгельму иной путь…

Проторенно-политический, полагаю.

Нужное образование.

Папина поддержка… семейные связи и, как результат, кресло бургомистра по наследству, а с ним и забота о городской казне и семейном же благосостоянии… что-то как-то и думать невесело.

— Он пытался дать взятку, чтобы Вильгельма признали непригодным к обучению… потом, когда выяснилось, что деньги в данном случае не помогут, требовал перевести его в жрецы…

Сомнительная радость, вспоминая Монка, чье тело медленно разъедала сила света. Тьма в этом плане мало отличается, но темные хотя бы не скрывают правды. И не особо стремятся к высокой чести.

— Вы с ним не поладили?

Пару крупинок темного чая того сорта, который при хранении лишь становится крепче. Сушеные цветы кошачьей лапки…

— Он держался так, будто знал, что лучше всех… это ему еще бы простили, — Диттер снова сел на диванчик и книгу взял. — Хуже всего, что он и был лучше всех… во всем… в учебе… на практике… в службе… я вечно во что-то вляпывался, а Вильгельм…

Закаленный годами семейного воспитания, получивший лучших учителей — вряд ли бургомистр экономил на образовании единственного ребенка, — обзаведшийся семейной поддержкой и божественным покровительством… почему бы и нет?