Книга Нечисть, нежить, нелюдь - Аня Сокол

— Тшш, — ласково проговорил Дамир, и я поняла, что все же плачу. — Я ничего не сделаю тебе, глупая.

Голос был тих, мягок, и ему так легко было поверить.

Дамир положил руки на раскрошившийся бортик Фонтана совсем рядом с моими. Сжал и разжал ладонь. Сжал и разжал. А потом поднял руку и осторожно отвел со щеки прядь моих волос. Очень осторожно, чтобы, не дай Эол, не коснуться кожи.

Иногда предвкушение намного слаще, чем само блюдо.

— Что будет, если встретятся два зеркальных? — спросила я у Дамира.

— Не знаю, — с улыбкой ответил он.

— Кто кого убьет? Кто перетянет силу?

Он продолжал улыбаться, но рука у лица дрогнула. Я видела, что он сдерживается из последних сил, что еще миг — и…

— Есть только один способ узнать, — торопливо прошептал бывший действительный, склоняясь все ниже и ниже к моему лицу. Мужская ладонь разжалась, локон упал на щеку.

И я поняла, что он хочет меня поцеловать. Снова. Последним смертельным поцелуем. Эта идея понравилась ему настолько, что мужчина не мог сдержаться, не мог остановиться. Какой-то своей частью я понимала его, понимала нетерпение и голод.

— Нет, — закричал Вит. — Нет, Айка, не надо!

Но я знала: надо, если я хочу спасти хоть кого-то…

Губы Дамира были черными, вымазанными в грязи. Мои — разбиты в кровь магическими щитами. От него смердело потом и грязью, от меня наверняка пахло не лучше. Сосуды в его глазах полопались, ноздри раздулись…

И все-таки я не выдержала, не смогла пересилить себя и позволить ему прикоснуться. Не таким должен быть мой последний поцелуй.

Я сама подалась вперед, чуть отвернула голову, и его губы скользнули по щеке, пачкая кожу грязью. Щека к щеке. Плоть к плоти, магия к магии, голод к голоду.

Кто победит? Маг, только что осушивший нескольких демонов? Или девчонка, всего лишь отведавшая умирающего мага?

Исход предрешен. Это — как перетягивание каната, если с одной стороны поставить самого сильного парня деревни, а с другой стороны привязать козу.

Пальцы соскользнули с крошащегося камня прямо в плещущую и играющую тысячей сердец силу. Прикосновение Дамира было похоже на хруст ломкого листа, что осенью упал с ветки дерева, если движение вообще можно сравнивать со звуком. Во рту стало сухо, словно кто-то разом выпил из меня все силы. Руки ослабели, хвост задрожал, в груди поселилась ноющая боль…

Лишь пальцы продолжали касаться Фонтана.

Говорят, что Источник откликается магу лишь раз в жизни, до краев наполняя резерв. Всего один раз. И сколько бы потом ни взывал чаровник, природа остается глуха к его мольбам. Еще недавно Дамир упал в эту чашу и вышел из нее точно таким же голодным, как и раньше.

Вот только я никогда ничего не просила. Мне не дали этого сделать.

Я не знала, как чаровники взывают к Источнику, какие при этом произносят слова, какие поют песни и танцуют танцы. Но это не имело значения. Я просто попросила:

«Помоги мне. Дай силы!»

И все. Четыре простых слова, которые я даже не произнесла вслух. Четыре слова, изменившие все вокруг.

«После ритуала ты уже не будешь магом. Мир тебя не услышит, — сказал мне когда-то учитель Риона. — Не услышит и не откликнется».

Действительный соврал. Мир услышал. Он отдалился, словно я была уже не я, а арбалетный болт, выпущенный в небо. Я снова увидела весь мир целиком, всех людей, их жизни, услышала биение сердец, ощутила дыхание на своей коже. Взлетела надо всем этим, легкая и невесомая.

Источник откликнулся. Сухость сменилась живительной влагой. Жажда — удовольствием. Голод — удовлетворением.

Говорят, Источник всегда наполняет резерв до конца, а если возьмешь больше, сила разрывает сосуд. А что делать, если резерва нет? Если в тебе живет лишь вечная голодная пустота?

У моего резерва не имелось дна, не имелось стен и ограничений. А источник был бездонным. Мы оба были бездонными. Сила все не кончалась и не кончалась, продолжала прибывать, заставляя мышцы дрожать, шерсть пушиться, а меня урчать от удовольствия.

Сила была двоякой. Одна — напоминала ягодный морс, поданный жарким летом, когда залпом осушаешь кружку и зубы сводит от его холодной сладости. Вторая — горьковатая, как ложка травяной настойки на рыбьем жире, что оседает на языке тошнотворным привкусом. Второй было мало, ничтожно мало по сравнению с той, что давал источник. Ее сосуд тоже был мал.

Горькая сила Дамира кончилась так быстро, что я едва успела это осознать. Всего один глоток. А потом она сменилась чем-то иным, трепыхающимся, как бабочка, пойманная в ладонь…

Где-то на краю сознания я услышала хрип.

Не магия. Жизнь. В меня вливалась сила его жизни. Сила, что заставляла биться сердце. Ведь это, если подумать, тоже магия.

Его было так легко выпить до конца. Просто не останавливаться. Он бы меня не пожалел. Таких врагов нельзя оставлять в живых. Человека, что походя разбрасывается чужими жизнями, надо остановить навсегда.

«Не думай, не сомневайся, не страшись. Просто сделай», — сказал мне учитель Риона, отправляя из Вышграда в Велиж. Отправляя на смерть.

И я больше не сомневалась. А думать перестала еще раньше.

Ненасытная пустота внутри меня замолчала, остановилась. Я закрыла глаза, выдохнула, а открыла их уже на земле, около Фонтана. Соленые слезы все еще текли по лицу.

Дамир… Нет, от того чаровника, которого я знала, не осталось ничего. В черную пыль осел старик со сморщенной кожей. Высохший, сгорбленный, в одежде, которая стала ему велика. Худосочная грудь вздымалась и опадала. Он все еще дышал, я не стала осушать этот сосуд до дна. Не захотела, как не хочет ребенок пить горькое лекарство.

Бывший чаровник захрипел, закашлял, выплевывая желтые зубы.

— Агррр, — брызгая слюной, прохрипел он, цепляясь за мою одежду.

Я отпрянула, прижалась к Фонтану, отталкивая его, словно больного проказой побирушку, который выпрашивает медный черень у храма Эола. Все, что осталось от чаровника, решившего стать великим.

Черноволосый маг смотрел на меня с другой стороны источника. От него веяло чем-то теплым и невыносимо приятным, как бабушкины объятия, захотелось окунуться в это «что-то», взмахнуть хвостом и заурчать от удовольствия… Эол, нет!

На меня словно ушат холодной воды вылили. Я только что выпила зеркального, мало того, взяла у источника столько силы, сколько смогла, а теперь смотрела на чаровника, и на моем лице проступал тот же голод, что и на лице учителя Риона.

Зеркальный никогда не бывает сыт. Он не может остановиться, ибо желает все больше и больше…

— А-ка, — рычаще позвал Вит, и я повернула голову. Повернула даже не на голос, а на запах, такой знакомый и родной. Такой желанный. Запах магии. Внутри снова что-то шевельнулось, пока еще медленно, но я знала, что скоро воронка раскрутится вновь.