Книга За морем - Беатрис Уильямс

— Должен признать, тебе это на пользу. Классно выглядишь, подруга! Вся аж светишься. Вы там небось славно кувыркаетесь.

— Ладно, Чарли, спасибо за комплимент. Сворачивай тему.

Он фыркнул.

— Значит, да? Ничто человеческое нам не чуждо? Чувак твой, значит, тот еще жеребец.

Когда я радостно впорхнула в вестибюль своего дома и провальсировала мимо консьержа, Фрэнк сидел на телефоне. Увидев меня, он чуть не выронил трубку.

— Обожди-ка минутку, пожалуйста, — сказал он собеседнику на другом конце провода. — Кейт! Давно не виделись!

— Привет, Фрэнк. Заскочила на минутку забрать кое-какие вещи. Брук дома?

— Не видел, чтобы она уходила. Ключ-то у тебя есть?

— Да, конечно. Еще увидимся.

Мне показалось, он хотел сказать мне что-то еще, но потом лишь пожал плечами.

— Дай мне знать, если что понадобится, — бросил он напоследок и вновь поднес телефон к уху.

В гостиной не было и следа Брук, хотя дверь в ее комнату была плотно закрыта. Наверно, отсыпается, решила я. Я огляделась, припоминая, как я в последний раз стояла на этом месте и сколько всего произошло потом.

— Подумать только! — пробормотала я себе под нос, кидая ключи в низкую корзинку.

— Не возражаешь, если я включу телевизор? — подал голос Чарли.

— Будь как дома. Я только пойду соберу вещи, — сказала я и пошла к себе в спальню.

Уезжала я в большой спешке. Некоторые ящики комода так и остались перекошены, как будто их задвинули второпях. Боксы с папками, где хранились мои бумаги и документы, по-прежнему лежали на кровати. Как я могла быть такой беспечной?

Подойдя ближе, я нахмурилась. Странно: в папках как будто кто-то рылся.

Я попыталась поточнее припомнить, что именно делала перед отъездом. Тот день был донельзя насыщен событиями и эмоциями, слившимися в памяти в сплошную размытую кутерьму, к тому же перекрытую всем, что произошло впоследствии. И тем не менее я отлично помнила, что не рылась ни в своих студенческих кредитных документах, ни в экзаменационных ведомостях, ни в нескольких оставшихся с давних пор, написанных от руки письмах.

Но совершенно точно кто-то это делал.

Я торопливо сложила панки обратно по боксам, метнулась к комоду поправить ящики. И замерла… Над ним, вверху зеркала был прилеплен листок из блокнота, на котором мною от руки, едва разборчиво было выведено: «Не пропусти, что доктор прописал».

Что доктор прописал? Как же я могла об этом забыть?!

Ну да, конечно, ведь календарь-то с напоминаниями остался в моем прежнем «Блэкберри». Ну что же, распишем новую схему приема. Мне, кстати, как раз пора обновить рецепт…

«Ах!.. Боже ж ты мой! Вот черт…»

У меня вмиг похолодели пальцы. Я опустилась на стул, пытаясь умерить безотчетное кружение мыслей.

Как же долго это продолжалось? Я ведь, наверное, до жути много пропустила!

Мой компактный чемоданчик с косметичкой остался в прихожей. Оглушенная своим открытием, я вышла в гостиную, где Чарли стоял перед телевизором и смотрел новости по каналу «Си-эн-би-си».

— Слышь, — сказал он, не отрываясь от экрана, — снаружи уже установлены камеры. Пару секунд назад запечатлели, как твой приятель туда заходит.

— Что, правда? — Я подхватила чемодан, быстро унесла в спальню и расстегнула молнию.

Дорожная косметичка лежала на самом его дне, под кое-каким кружевным бельем, что я положила с собой так, на всякий случай. Не торопясь я открыла ее и принялась методично перетряхивать содержимое. Ага, вот и она — круглая розовая коробочка с противозачаточными таблетками. Я всегда брала упаковку только на двадцать один день, поскольку меня раздражало в оставшиеся семь дней цикла принимать пустышки, зная, что нужны они лишь для отсчета времени. Вот разве что при таком варианте приема нетрудно забыть вовремя начать новую упаковку. Просто раз — и забываешь. И незаметно для себя отходишь от этой каждодневной привычки. Особенно когда влюбляешься до головокружения и беспамятства. Тут уж по-любому мозги далеко не всегда работают на прежних оборотах.

«Ладно, успокойся, — велела я себе. — Когда закончился последний цикл? Ведь не так уж и давно, верно?»

Во вторую неделю августа. Это я знала точно, поскольку завершилось все как нельзя более вовремя — накануне нашей прогулки на катере до Ньюпорта, где мы собирались провести столь долгожданный уикенд. И когда Джулиан открывал ключом дверь нашего номера в тамошнем отеле, я вполне вольна была поддаться накатившему на меня озорному настроению испорченной девчонки, несмотря на то что уже давно носила на пальце его кольцо, что к августу мы уже так сильно прикипели друг к другу, что предстоящая свадебная церемония казалась лишь пустой формальностью. Джулиан заказал самый роскошный номер в гостинице с шампанским, шоколадными трюфелями и пунцовой спелой земляникой, охлаждающимися на ночном столике. Едва успев закрыть за нами дверь, Джулиан подхватил меня в объятия и принялся жгуче целовать.

Впрочем, в невероятно ярких воспоминаниях о тех днях запечатлелись не какие-то особенные моменты — сам небывалый накал чувств размывал в памяти отдельные детали, — а один час безмятежного отдыха субботним вечером, когда пробивавшиеся через окно солнечные лучи осторожно подкрадывались к лицу уснувшего Джулиана.

Прежде мне не доводилось видеть его спящим. Каждую ночь мы засыпали вместе, и он неизменно пробуждался раньше меня и исчезал уже на рассвете, оставив на подушке какое-нибудь трогательное послание. И потому на сей раз, пользуясь случаем, я очарованно разглядывала его, словно боясь упустить малейшую подробность. Он спал лежа на животе, и все его черты были проникнуты величайшим умиротворением. Обнаженный торс Джулиана, словно перечеркнутый белой простыней как раз по выпуклостям ягодиц, вздымался и опадал в неторопливом, размеренном ритме дыхания. На правом предплечье, лежащем у лица ладонью вниз, я различила уже знакомую причудливую линию шрама, бегущую по руке меж золотистых, поблескивающих на солнце волосков.

«Господи, спасибо тебе, — мысленно взмолилась я в немом восхищении, — я безмерно благодарна. Обещаю, я буду нежно заботиться о нем».

Наконец я поднялась. Сам этот городок не мог не напомнить мне о свербящем до сих пор вопросе насчет личности таинственного отправителя книги Холландера. Джулиан ни в коей мере не давил на меня и не отговаривал, однако после нескольких попыток позвонить по раздобытому номеру, когда я всякий раз нарывалась на голосовую почту, я сдалась и переключила свой энтузиазм на куда более приятные действия. Между тем номер по-прежнему хранился в моем смартфоне, и, пока Джулиан мирно почивал на постели, я тихонько выскользнула в гостиную и попыталась позвонить еще раз.

В телефоне раздался один гудок, после чего трубку сняли.

— Уорвик, — послышался хриплый голос.