Книга Всем сердцем - Барбара Доусон Смит

Сэмюел Фирт устроился в темном углу. Анна удивилась, что он не ушел, хоть у него была такая возможность. Джошуа придет в ярость, когда узнает, что ростовщик пытался ее похитить. Однако Фирт не был тем злодеем, которого они искали.

Это Лили Панкхерст пряталась в кустах во время дуэли. Она же уронила визитную карточку сапожника, чтобы ввести в заблуждение Харрингтона. Она же наняла двоих мужчин и устроила нападение в конюшне.

Все еще пытаясь справиться с потрясением, Анна взяла Джошуа за здоровую руку. Ее сердце переполнял целый сонм чувств, но, прежде всего она должна была убедиться, что его жизни ничто не угрожает.

– Сядь, – попросила она. – Я осмотрю твою рану.

Кеньон опустился в кресло у камина.

– Это сделает Гарри. А вы с бабушкой подождете в соседней комнате.

– Нет. Я тебя не оставлю. Пожалуйста, сними сюртук.

– И не упрямься, как двухлетний ребенок, – добавила леди Стокфорд.

– Вы влипли, капитан, – сказал Харрингтон, весело подмигнув. – Если женщина смотрит такими глазами, мужчине ничего не остается, как только переступить через собственную гордость и подчиниться.

Глава 28. Откровения Фирта

Джошуа понял, что спорить бесполезно. Тихо выругавшись, он позволил Анне снять с него сюртук. Рука его пылала точно в огне.

– Предупреждаю, – мрачно изрек лорд, – это будет не слишком приятное зрелище. Ты можешь лишиться чувств.

– Посмотрим.

Анна взялась за рваные края рубашки, с легкостью разодрала льняную ткань и, закусив губу, принялась осматривать рану. Глубокий порез, тянувшийся от плеча до середины предплечья, сочился кровью. Если ей и было не по себе, то она этого не показывала.

– Мне понадобятся полотенца, вода, иголка и нитка, – сказала она Харрингтону. – А также большой кусок ткани, чтобы перевязать рану.

Харрингтон отдал честь.

– Слушаюсь, мисс.

«Предатель», – мрачно подумал Кеньон.

– Я найду швейные принадлежности, – вызвалась леди Стокфорд и, прихватив свечу, исчезла в коридоре вместе с Харрингтоном.

Фирт, как и следовало ожидать, не предложил своей помощи. Он холодно наблюдал за происходящим, скрестив руки на груди. В душе Джошуа ворочался гнев, но он не торопился начинать разговор, дожидаясь прихода бабушки.

Анна прикоснулась к его щеке.

– Ты очень бледен. Тебе нужно лечь.

– Хватит суетиться. Я прекрасно себя чувствую.

– Я буду суетиться сколько захочу, – огрызнулась девушка.

Джошуа стиснул зубы. Боль будоражила его нервы. И потом, его раздражало то, что Анна стала свидетельницей его глупости: он не заметил ножа и не успел увернуться от удара. Лорд злился и на самого себя: он ведь не сумел ее защитить. Там, наверху, перед тем как Лили разрешила ему войти в гардеробную, он пережил несколько ужасных мгновений.

Он боялся, что Анна мертва. Боялся, что опоздал и уже не сможет ей помочь. И сейчас, несмотря на телесные страдания, был счастлив оттого, что она в безопасности, что он может прикоснуться губами к ее губам и сжать ее в своих крепких объятиях.

Краем глаза он увидел, что Сэмюел Фирт направился к двери.

– Куда вы? – спросил Джошуа, вскакивая на ноги.

– За солью. Хочу втереть ее в вашу рану.

– Очень смешно. Не уходите из комнаты. Я с вами еще не закончил.

– А я не закончила с тобой, – сказала Анна, схватив Кеньона за здоровое плечо и насильно усадив в кресло.

– Уверяю вас, я не пропущу этот спектакль, даже если мне предложат все золото мира. – Фирт подошел к буфету, вынул пробку из графина и наполнил две рюмки. – Вы будете сами зашивать его рану, мисс Невилл? – спросил он, оглянувшись через плечо.

– Конечно…

– Это сделает Гарри, – перебил девушку Джошуа. – У него есть опыт.

– У меня тоже, – подхватила она. – Однажды Джеффри упал с дерева, и мне пришлось зашивать рану у него на лбу. А Айзек как-то сел на грабли и распорол себе бедро. Да, еще Эммет. Он порезал ногу стеклом. У всех остались лишь едва заметные шрамы.

– Лично я не сомневаюсь в ваших способностях, – сказал Фирт, подходя к ним. – Хотите коньяку, мисс Невилл?

Он отпил из одной рюмки, а другую протянул Анне.

– Нет, спасибо, – чопорно ответила она. – Дайте лучше выпить Джошуа. Это его подкрепит.

– Мне ничего не надо, – процедил лорд сквозь зубы. – И отойдите от Анны.

– Я оставлю рюмку здесь. – Ростовщик поставил хрустальный сосуд на ближайший столик. – На тот случай, если вы перестанете корчить из себя героя.

Кеньон видел, что Фирт нарочно его искушает. Ему очень хотелось выпить, чтобы приглушить пульсирующую боль в руке, но он не собирался принимать подношение Фирта.

Гарри внес в гостиную миску с водой и стопку полотенец. Бабушка поставила возле Анны целую корзину швейных принадлежностей.

– Вы собираетесь вышить на мне цветочки? – спросил Джошуа.

– Если ты шутишь, – заметила леди Стокфорд, – значит, тебе не слишком плохо.

– Постарайся не злить меня, – предупредила раненого Анна. – У меня в руках будет иголка.

Она принялась осторожно промывать рану. Джошуа напряг челюсть, превозмогая жуткое жжение в плече. Чтобы не думать о рюмке с коньяком, он сосредоточил взгляд на груди, шее и губах Анны. Она нагнулась ближе, опахнув его свежим запахом женского тела. Почувствовав вспышку боли, Джошуа скривился. Руки Анны на мгновение замерли. Она заглянула ему в глаза.

– Тебе в самом деле нужно выпить коньяку.

– Нет.

– Ну, как хочешь.

Когда Анна вставляла нитку в иголку, Харрингтон ушел за магистратом.

Леди Стокфорд подсела к Джошуа и хмуро сдвинула брови.

– Признаюсь, я совершенно сбита с толку. Почему Тимберлейк заставил всех нас поверить в то, что Лили умерла?

– Она сошла с ума, – натянуто сказал внук. – Все эти годы Тимберлейк и Панкхерст держали ее взаперти.

– Но не думайте, что она обезумела из-за Джошуа, – вставила Анна. – . Лили выказывала признаки меланхолии задолго до того, как он с ней познакомился. Ее компаньонка, Кэтрин Лофтус, открыла Джошуа глаза накануне свадьбы.

Потрясенный Кеньон развернулся в кресле и хмуро глянул на Анну.

– Откуда ты знаешь?

– Я сейчас начну шить, так что сиди спокойно, – строго сказала она. – Если сделаю плохой стежок, мне придется его распарывать.

Лорд покорно замер и вцепился в подлокотники кресла, почувствовав первый укол иглы. Чтобы чем-то занять свои мысли, он прорычал: