Книга Порода. The breed - Анна Михальская

И небо темнело, а ветер быстро усиливался. Когда мы въехали на паром, я попробовала выйти из машины — смотреть на приближающийся Остров с палубы. Ветер нес пузырьки морской воды, кололся, как газировка, и не давал вздохнуть. Дышать удавалось только повернувшись к нему спиной, зато так я видела Остров. Из тумана он несся прямо на нас. Ричард за руку втащил меня в машину. Мэй напряженно смеялась. Мерди был спокоен. А может, суров, я не знаю. Как ни мало я видела шотландцев, мне казалось, что в покое их лица задумчивы и суровы. А впрочем, беспокойного шотландца я пока не видала. Мэй ведь англичанка — по обычаю и по крови.

Остров Туманов, EILEAN A'CHEO, оказался просто горой. Огромной сложной горой — то серой, пологой и низкой, то крутой, черной и почти отвесной. В узких провалах между скалами и холмами вились пустынные дороги. По одной из них — а может, там и всего-то была она одна — мы и ехали. Машина шла не торопясь, Мерди сосредоточенно смотрел перед собой, одной рукой обнимая Мэй за плечи, и Мэй не оборачивалась, а когда однажды повернула голову, глядя на промелькнувшую у дороги хижину с мохнатой собакой у двери, я увидела, что глаза ее полны слез, и щека уже немного влажная. Ричард сидел очень тихо, почти неподвижно, и смотрел в окно со своей стороны.

Мы все продвигались вглубь гнейсовой горы, над самой машиной неслись клочья тумана, и все новые серые и черные гребни и вершины вставали за спиной друг у друга, поднимались в некоем строгом порядке, как воины из могильного сна.

— Смотри, Анна, — Мэй попросила притормозить, — вон, видишь тот холмик — да, там, у дороги, такая горка из валунов? Это кейрн. На Острове таких много — и под каждым покоится воин — не простой, а, как правило, глава клана или предводитель. Но этот кейрн, наверно, самый большой.

— Известно, кто там лежит?

— Одна норвежская принцесса. В незапамятные времена она держала переправу. Мы сейчас на вершине самой высокой горы на Острове. They've put a cairn for her here. [147] Мерди, сейчас мы выходим — как обычно. Дункан любил постоять на этом месте. Если повезет, увидим golden eagles [148]. В первый раз мы с Дунканом видели их перед свадьбой — когда он привез меня в Лохэлш знакомиться с родными — помнишь, Мерди? Как мы радовались — решили, что это счастливый знак. — Мэй отряхнула ресницы пальцами, как тогда, на песчаной дороге в Стрэдхолл. И снова слезы разлетелись сверкающими брызгами. — Что ж, ведь не ошиблись. Были счастливы, и так долго. Редко с кем это бывает. Орлы предсказали верно. Но ведь должно же было это когда-то кончиться. Вот и кончилось, что ж теперь. А орлы — да, это знак. Смотри, Анна, может, увидишь их. Я тогда увидела первой.

Я подняла голову. Ричард встал рядом. Мэй покосилась, но сразу перевела взгляд на горы. Мерди, облокотившись на свою машину, покусывал травинку.

Был полдень, солнце поднялось так высоко, как только могло в этих северных краях, не добравшись и до середины черных вершин. Но небо снова сияло.

В синеве зенита от мириада точек, сотканных корпускулами света, одна отделилась и стала расти и темнеть.

— Вот он, — закричала я по-русски. — Смотри, Мэй! Вон там!

Следуя по своему невидимому пути, плавно совершал круг черный крест. Он плыл куда выше солнца, так что оно озаряло его снизу, все ярче окрашивая золотом. Еще миг — и стали видны мощные распростертые крылья и короткий, широкий треугольник хвоста. Золотой орел поймал восходящий воздушный поток и через несколько мгновений вновь превратился в свет. Небо над черными гнейсами казалось белым.

— О! — Мэй перевела дух. — Анна, ты видела! — И повернулась к Ричарду, взглядом указывая на его руку. Тут и я заметила, что он держит меня за плечо. — Ричард, вас можно поздравить! — Улыбнулась, закурила «Silk Cut», снова смахнула слезы. И улыбнулась еще шире. — Ну что ж, счастья вам. Теперь ваше время.

Я промолчала. Ричард обнял меня за плечи — осторожно, будто фарфоровую, но почти властно.

И тут в безлюдных горах, на пустынной серой дороге, раздался странный звук. Если бы это было не на Острове Туманов, я сказала бы, что зазвонил телефон. Однако Мерди сел в машину, и послышался его быстрый, хрипловатый, резкий говор.

— Боже, — тихо ахнула Мэй, — неужели что-нибудь с моими собачками? Когда мы уезжали, я заметила, что с Водкой не все в порядке! Господи помилуй!

— Ну же, Мэй, дорогая, — Ричард хотел, чтобы все были так же счастливы, — зачем так волноваться? Наверняка это кто-нибудь Мерди по делу. Мало ли в бизнесе бывает?

Но Мерди высунулся из машины и кивком подозвал Мэй. Она бросилась к нему и села, оставив дверь открытой. Мы с Ричардом переглянулись: что-то и вправду случилось.

Наконец Мэй повернулась к нам на сиденье, все еще держа Мерди за руку, потом вышла — устало, опустив голову. Но тут же выпрямилась и быстро пошла к нам, и черные камни, которые она задевала по дороге, перекатывались с глухим стуком.

Она подходила, смотря мне прямо в глаза, и лицо ее было строго.

— Анна, дорогая. — Мэй подошла совсем близко и положила руки мне на плечи. — Это звонили тебе. Из Москвы. — И обняла меня, не отводя своих синих глаз. — Анна, мы с тобой. Будь мужественна. Это звонила твоя мать. Твой отец… Он был очень болен в последние дни — сердце. И сегодня… Его больше нет. — Мэй все обнимала меня, поглаживала по спине.

Как странно, — думала я. Вот оно и случилось. Случилось… Его не было со мной, но он был. А теперь его нет, но он со мной. В один миг все стало, как прежде — до того лета, до того июня восемнадцать лет назад, когда я видела его в последний раз. Теперь уж навсегда — в последний. Больше я его не увижу. Никогда. И в гробу — ни за что.

Я отстранилась от Мэй, голова моя опустилась, и я увидела черные камни чужой земли у себя под ногами. Камни стали расплываться, туманиться, и, чтобы не вытирать слезы, я посмотрела вверх.

Солнце — маленькая звезда с ослепительно острыми лучами — висело сбоку, будто в Планетарии около Зоопарка. Купол неба надо мной казался таким же, как там, как в детстве, — бархатно-синим. В небе не было ничего, кроме солнца.

Я отказалась звонить в Москву. Некому, да и незачем. Мать была замужем за любимым человеком. С прежней женой отца и своими старшими, по отцу, сестрами я ни разу не виделась.

— Вот, Ричард, — сказала я уже на обратном пути с острова Скай, в машине, — жизнь сама все решила. Не с кем теперь встречаться.

Он взглянул задумчиво, но взял мою руку, и лицо его тут же просветлело.

Прощальный ланч, приготовленный для Мэй в ее гостинице, я плохо помню. Провожать хозяйку вышли все служащие. Дэнис старательно и с волнением произносил подобающую речь. Я стояла у машины чуть позади Мэй, рядом с Ричардом и Мерди, и не столько слушала, сколько сочувственно наблюдала. Хорошо бы Мэй забыла его уволить, — думала я. Да и за что? Разве только возраст… Но было почему-то ясно, что пожилой метрдотель поет сейчас свою лебединую песню. Господи, — думала я, — скорее бы все это кончилось. Что все это? Да все. Все вообще.