Книга Выбор алианы - Валерия Чернованова

Но теперь искренне и от души желаю ей свадьбы с князем!

– Я, конечно, надеялась на твою победу, – что-то сосредоточенно ища в недрах резного ларца, делилась наболевшим морканта. – Тогда бы и ее сестры могли выбирать лучших из лучших. Но ничего, Каталину и младшеньких я тоже как-нибудь пристрою. Да и, как говорят у вас на Земле, у каждой медали имеется обратная сторона. Ты права, Аня, вы с Фьяррой слишком разные. Лучше ей вернуться в родительский дом с почестями и подарками, чем быть раскрытой императором. Хоть, конечно, странно, что он выбрал эту курносую дурочку. Я была уверена, что выберет тебя.

Как ножом по сердцу. Тысячью самыми острыми ножами, заточками, ржавыми гвоздями. Что там еще бывает из колюще-режущего.

Кое-как совладав с очередной вспышкой боли, не погасив ее, а попросту запихнув в себя поглубже, спросила:

– И что теперь?

– Вернешься на Землю. Фьярра – домой. Я подскажу Ритерху, кому из тальденов следует отдать предпочтение.

– Он вроде бы уже отдал предпочтение Хентебесиру.

Главное, меня не собирается выдавать за него замуж. А Фьярру – пожалуйста.

Блодейна отмахнулась от кандидатуры князя, как от назойливой мухи, которую в самом ближайшем будущем собиралась, если не улетит подобру-поздорову, прихлопнуть мухобойкой.

– Ритерх пока никому не отказывает. Мы принимаем приглашения, присматриваемся, выбираем. Но больше склоняемся к сыну главного советника правителя Рассветного королевства. Уж больно это влиятельное семейство, с таким породниться – благое дело. Какие уж там Хентебесиры… Да и юноша приятный. Темноволосый, статный. Фьяррочке он обязательно понравится. Подойди-ка сюда, родная.

Уже даже «родная»… Можно начинать бояться? Заметив в руке у Блодейны кинжал с витой рукоятью, инкрустированной агатом, невольно попятилась.

– Не бойся, Аня. Или думаешь, причиню вред этому телу? – усмехнулась морканта. – Мне нужно всего несколько капель крови для ритуала, чтобы поменять вас местами.

Надеюсь, не врет. А если и врет, я даже пикнуть не успею, как меня спеленают магией и, так или иначе, сделают кровопускание.

Снежок никак не реагировал на присутствие морканты. То ли из-за чар, которые наложила на него эта мерзавка, то ли не чувствовал опасности. Пришлось протягивать колдунье руку. Пусть режет, чего уж. Больнее все равно не будет. Сердце сильнее кровоточит.

Больно не было в принципе. Блодейна что-то неразборчиво прошептала и царапнула по вдруг онемевшей ладони острием кинжала. Не успела сцедить кровь в найденную в шкатулке бутылочку, как порез прямо у меня на глазах начал затягиваться. А вскоре о нем напоминало лишь легкое покалывание, да и то спустя минуту исчезло.

– Когда я окажусь дома?

– Через день-два. Точнее сказать не могу. Чары не сразу начнут действовать, но перемещение будет мгновенным. Как в прошлый раз. Опомниться не успеешь, как окажешься в родном мире. Рядом с мужем.

Который станет бездомным в самом ближайшем будущем.

– А сейчас надо возвращаться на праздник. Успокойся, умойся, приведи себя в порядок, – наставляла шантажистка, недовольно вглядываясь в мое заплаканное лицо. – И радуйся, Аня, радуйся! Что все закончилось хорошо.

Да я на седьмом небе от счастья! Разве не видно? И плачу тоже от него. А скулить готова, как побитая собачонка, исключительно от переизбытка положительных эмоций.

– Эта Ариэлла ведь твоя подруга. Думаю, ей будет приятно, если ее поздравишь.

Может, еще выпить на брудершафт с женихом за него и новобрачную? Яду если только…

Герхильду.

Хотя почему бы и не напиться? Побушую на балу немножко, подмочу Фьяррочке репутацию. И айсбергу этому перемороженному кайф обломаю.

Женится он тут, понимаете ли.

А у меня, между прочим, траур! Похороны собственного сердца. И прощание с телом, к которому как-то незаметно привыкла. С кьердом, по которому уже безумно скучаю. С подругой, ставшей мне самой близкой. А теперь она станет ему женой. С тобой, прокля́тый (и про́клятый) ты дракон!

Вот исчезну из этого мира, и больше никогда меня не увидишь!

На самом деле напиваться и буянить я не собиралась. Просто не собиралась туда возвращаться. Не смогу видеть их вместе. И дарить Ариэлле фальшивые улыбки.

Из меня вообще фиговая актриса.

К счастью, Блодейна не стала дожидаться, пока я забаррикадирую слоем белил следы обиды и разочарования. Умчалась присматриваться к не помеченным ею и Ритерхом хвостатым, еще не сделавшим Фьяррочке предложение стать ари.

Голова раскалывалась, словно глиняный кувшин, который случайно уронили на пол. Раз так двадцать. Сняла дурацкую шляпу с дурацкой фатой, которая теперь уже не казалась сказочно-прекрасной. Распустила волосы, свернулась на кровати комочком и, притянув к себе Снежка, закрыла глаза. Кьерд не сопротивлялся, устроился рядом, пытаясь успокоить меня своим урчанием. Слизнул скользнувшую по щеке слезинку и тихонько мяукнул.

– Хороший мой. Буду скучать по тебе, – прижала питомца к себе, зарываясь лицом в мягкую шерстку.

Кьерд уткнулся мне в шею холодным носом, погладил лапой плечо. Жаль, идиллия продлилась недолго. Не успела я как следует насладиться заботой своего питомца, как Снежок, яростно зашипев, белоснежным снарядом метнулся к двери. Та распахнулась без стука, без предупреждения, явив моему затуманенному взору мамзель фаворитку.

А я-то думала, чего же не хватает для полноты этой сюрреалистической картины. Точно! Змеекобылы!

При виде враждебно настроенного кьерда Далива наморщила свой хорошенький, весь в веснушках носик и замерла на пороге, не решаясь войти в комнату. Постояла так немного, но видя, что я не бегу к ней с распростертыми объятиями, сверкнула искусно подведенными глазами и выдала требовательно-раздраженное:

– Может, уберешь наконец это чудовище?! Нам надо поговорить, Сольвер.

– И тебе не хворать, д’Ольжи.

Я поманила Снежка к себе. Развернувшись к отставной фаворитке филейной частью, кьерд демонстративно дернул хвостом, усыпав снежинками щербатый камень, по которому Далива нетерпеливо постукивала каблуком. Гордо задрав тот самый пушистый отросток, Снежок запрыгнул обратно на кровать, в то время как я медленно с нее сползла. Замерла, придерживаясь за витую колонну балдахина. Боль по-прежнему неприятно колола виски, а въедливый голос графиньки ее только усиливал.

– Явилась позлорадствовать? Можешь начинать.

Не без опаски Далива прошла в спальню. Подцепила пальцем, перехваченным ажурным колечком, алую дымку вуали, свисавшей со спинки кровати, и заявила, отпуская невесомую ткань:

– Сольвер, ты такая дура.

Ну хоть не «родная» и не «милая». И на том спасибо.

Первая красавица империи выразительно замолчала, сверля у меня во лбу взглядом дыры, дырочки и дырищи.