Книга Крылья Руси - Галина Гончарова

Его заменил Еремей Гвоздь. Сей достойный человек ходил под Мазепой, а когда оного гетмана покритиковали за союз не с теми силами, решил уйти в свободное плавание. Сколотил ватажку и промышлял разбоем там, куда не дотягивались цепкие казачьи руки.

В том числе и в Кабарде и у черкесов.

Там-то ему и попала в руки знатная черкешенка.

По преданиям, род свой ее отец вел чуть ли не от Салтанкула-мурзы, того самого, которого казнил Иван Грозный. Да, вроде бы казнили не только Салтанкула, но и его жену с младенцем, но… младенец же!

Шестимесячный!

Кто их там друг от друга отличит? Особенно если мать уверяет, что это ее чадо?

Вот якобы сего младенца спрятали верные люди, вывезли и вырастили. И получили черкесского князя. Если быть точными – Черкасского. Жили князья, Не тужили, последний сына родил, дочь – которые и попались татям. Вообще, у него было трое сыновей, но один был болен чахоткой, второй собирался в монастырь, а третьего сына, увы, вернуть не удалось, воскрешать из мертвых мог только Христос. А вот дочь…

Каким унижением это оказалось для гордой черкесской княжны – сложно судить.

Факт тот, что Владимир, разогнав ватагу негодяев, получил девчонку в качестве трофея… и едва успел вынуть из петли. Черкешенка с красивым именем Марджанет не желала жить опозоренной.

Ну а Владимир вовсе не хотел видеть висящих в петле красавиц.

К тому же романтика, убитые негодяи, освобожденная княжна, царевич… стоит ли удивляться, что два одиночества нашли друг друга?

Ну а нескромные владения Черкасских стали наградой Владимиру. Хотя женился он не ради приданного. Он-то, сын русского государя!

Безутешный отец получив обратно хотя бы дочь, всем сердцем полюбил и зятя. Он-то смирился, что род его пресекается и все отойдет младшей ветви, а тут такая радость!

Владимир тоже порадовался.

Теперь, обосновавшись в Закавказье на законных основаниях, он собирался укрепиться, значительно расширить свои владения, заключить договор с шахом Аббасом – и дать Турции по рукам уже на законных основаниях.

Теперь-то русские тут не на правах завоевателей! Теперь тут владения русского царевича, а свое этот народ защищал всегда.

Глава 7

1695 год, лето

В Европе устанавливалось хрупкое равновесие.

Пфальц Людовику не отдали, но еще кусок Нидерландов он под шумок присоединил. Да и пара германских княжеств готовы были упасть ему в руки, измотавшись от военных расходов.

Что было обидно для Людовика – тот самый кусок земли с каналом ему не достался – и явно не достанется. Испания объявила, что берет это строительство под свою руку, курфюрст радостно согласился с этим – и дельта Рейна была объявлена испанским владением.

Тут уж возмутились все остальные, но дон Хуан (вот уж кого черти никак не приберут) сделал вежливое лицо и объявил, что сие даже не его владение. Самому ему не под силу. А вот совместно с русскими…

Откуда русские? Так у него жена с Руси. Вот государь московитов и порадел родственничку.

Курфюрст согласен?

Так он уж давно согласен. И нечего руки тянуть к нашему каналу!

Людовик сильно расстроился, как и все остальные. Канал-то сулил бешеные прибыли, форменное золотое дно получается. Но это – потом. Сейчас его еще достраивать, а достраивать никто кроме русских не будет, просто потому, что не умеет…

Ладно. Пусть пока строятся, а там, случись что – и новую войну затеять можно. Людовик искренне считал, что все хорошее, лучшее и приносящее деньги должно принадлежать ему – и не собирался оставлять такой лакомый кусочек в чьих-то руках. Чуяло сердце дона Хуана – не миновать им еще войны. Но это потом, потом… а сейчас – Людовику крепко дали по рукам.

Леопольд порадовался победе и обратил взгляд на Турцию. И тут выяснилось, что Турция удачно занята войной с Русью.

А Польша и Венгрия остались… ну, не практически без присмотра, но! Другого-то случая может и не представиться! И Леопольд с Людовиком потерли руки.

Друг с другом они планами не делились, а потому и кандидаты на польский престол у них разошлись. У Леопольда это был Лещинский, у Людовика – Конти. Венгрия?

Людовик на такие мелочи не разменивался, да и не хотел еще раз связываться с Леопольдом, понимая, что не потянет сейчас такие военные расходы.

А вот Леопольд был недоволен.

Ракоци не просто укрепились, они еще и продолжились в Ференце Третьем. Вот ведь… проклятое семя! И не изведешь их!

Пробовал – не получилось! Теперь выход один – спровоцировать беспорядки у поляков, а под это дело, пока русские будут заняты там, просто устранить мешающую ему семейку – и посадить в Венгрии кого-нибудь своего.

А вот кого? Ракоци, будь они неладны, за это время так пропололи ряды соперников, что шансов найти кого-то нужного в Венгрии просто не было. Да и не надо!

У себя найдем! А нужные документы сделать несложно! Надо посмотреть, может остался кто-то из Батори…

Но пока – Лещинский.

И Леопольд рьяно взялся за дело.

* * *

– Государь, к нам просит приехать Иоганн Бернулли.

Алексей Алексеевич посмотрел на сэра Ньютона. Пожал плечами.

– Пусть приезжает.

– Он хотел бы жить на Руси и работать с нами. И просил меня…

– Составить протекцию и узнать, возможно ли это? Возможно.

Про Бернулли Алексей не слышал – ему это было неинтересно, но чем больше умных людей приедет на Русь – тем лучше.

– Я сейчас напишу бумагу. Деньги казна выделит, хотя и не очень много. На приезд сюда и первый год хватит, а дальше посмотрим по полезности.

Исаак кивнул.

Государь его особо не контролировал, деньги выделял на исследования по первой просьбе, но и отчета требовал. Получил деньги?

Предоставь полный отчет – на что ты их потратил, какие были проведены опыты, сколько людей нанято… да, и сколько учеников привлечено к твоим опытам? И контролировать тебя будут и твои же коллеги – и люди со стороны. Система строилась так, чтобы избежать злоупотреблений с обеих сторон. Не допустить и бессмысленного разбазаривания средств – и в то же время не ограничивать полет научной мысли. Часто ведь бывает так, что исследование, сам по себе незначительное, но оно есть. И второе, и пятое, и десятое, а накопится их с полсотни – и кто-то обобщит. И скажет, что земля вертится.

– Кстати, сэр Исаак, прошу вас посмотреть сии чертежи и сказать – достаточно ли вам будет места?

Проект еще одного здания университета Софья чертила сама, вспомнив юность.

– Государь?