Книга Тихие Убийцы. Всемирная история ядов и отравителей - Питер Макиннис

А вот история из первых рук. Ее поведала близкая родственница Нестора Лакобы, руководителя Абхазии с 1922 по 1936 год[165]. Он был обязан по всем вопросам работать с Берией, пока тот был секретарем ЦК КП(б) Грузии, — Абхазия после 1931 года утратила статус суверенной республики, и Лакоба стал подчиненным Берии по партийной линии. Однажды, это было в Тбилиси, они крупно поссорились. Лакоба, вернувшись в гостиницу, попросил своего шофера всюду быть с ним. Тут раздался звонок: мать Берии звала Лакобу на обед, на жареную форель, которую он любил. Лакоба отказался. Вскоре в дверь его номера постучала… жена Берии. Она долго уговаривала его прийти: ведь они всегда были друзьями, нельзя, чтобы ссоры по работе омрачали их дружбу. Лакоба нехотя согласился. В гостях он отказался от еды, лишь из вежливости съел кусочек рыбы и отпил коньяку. Через минут 15 ему стало дурно, и он попросил шофера увезти его в гостиницу. В машине, как позже рассказал шофер, он еле выдавил, по-абхазски: «Сыршит» («Убили»). Но едва Лакоба вернулся в номер, как позвонил Берия, требуя, чтобы он приехал… в оперу: там, мол, новая постановка, будут важные лица. После первого акта Лакобе и другим гостям подали коньяк в комнате позади правительственной ложи. Все выпили. Тут рюмка выпала из рук Лакобы, он рухнул на пол. Его отвезли в больницу, и Берия приставил к нему своего врача. Но часа через два он умер. Когда его тело привезли в Сухум, его вдова, красавица Сария[166], пригласила ночью знакомого врача, замнаркома здравоохранения Абхазии: сделать вскрытие, установить причину смерти. Тот вскоре сказал: отравление, цианистый калий.

Сегодня считается, что, по-видимому, отравили и Ленина. Притом по инициативе Сталина. В советские годы все знали; здоровье Ленина подорвало покушение 30 августа 1918 года, в чем обвинили эсеров. В Большой советской энциклопедии 1938 года об этом сказано так: «…омерзительнейший негодяй Бухарин выступил в роли активного организатора злодейского покушения на Ленина. [Ленин] был тяжело ранен белоэсеровской террористкой Каплан. Две отравленные пули попали в Ленина. Жизнь его находилась в опасности». Заметьте: не просто пули, а отравленные. Объявил об этом, еще в 1918 году, нарком здравоохранения Семашко. Назвал и яд — кураре. Хотя знающие люди говорят: он если в малейшую царапину попадет — конец. А тут — две пули, реальные раны… А сразу после выстрелов в Ленина глава правительства, Свердлов, объявил о начале «красного террора», этого, как писал тогда чекист Лацис, истребления буржуазии как класса, когда не нужны доказательства сопротивления новой власти… За четыре месяца арестовали более 30 тысяч человек, около шести тысяч расстреляли.

Сегодня доказано: все «не совсем так». Отравленных пуль не было. Полуслепая Каплан не стреляла в Ленина. Казнили наспех в Кремле вообще неизвестно кого. Там же сожгли, без следов. Что же это было? Считается, что — заговор против Ленина, в ответ на его пораженческий, «похабный» Брестский мир, позволивший Германии занять территорию от Эстонии до Ростова-на-Дону (как писали современники[167], никогда прежде в мировой истории потерпевшая сторона не диктовала условия победителю). Причем заговор под эгидой… Свердлова, а исполнители — внедренные в партию эсеров сотрудники ВЧК. Сам Свердлов, не прошло и полугода, умер от «гриппа-испанки». Ленин же… пожал ему руку перед смертью, хотя врачи говорили: болезнь заразная, ничем не лечится.

Эхо «отравленных пуль» вновь «отозвалось» в 1937 году, но в высших партийных кругах Грузии, как писал А. Авторханов в 1983 году, всегда ходили упорные слухи, будто Ленин покончил с собой, приняв яд, который дал ему Сталин… Варианты такие: Ленин умолял дать яд, чтобы не испытывать адских болей; его врач, агент Сталина, дал яд без ведома Ленина. Или: Сталин разыскал в Грузии знахаря, и тот «залечил» больного ядовитыми травами.

Сочная деталь — басня Демьяна Бедного, опубликованная 24 декабря 1921 года в газете «Правда». В ней кузнец говорит рыдающим лакеям о барыне (врач нашел у нее «предвестья паралича», она «ходит под себя»): «Я б дал ей, стерьве [sic!], яду!» Типичная аллегория, считает историк: кузнец — Сталин, барыня — больной Ленин, лакеи — его сторонники. Но кому и о чем подавал сигнал Бедный (он был близок к Сталину, осыпан почестями)? Посвященным? Или это была подспудная обработка общественного мнения, «на всякий случай»?

Ленина фактически устранили от повседневного участия в жизни партии и отправили «по состоянию здоровья» в Горки после того, как под его давлением, «всерьез и надолго», был принят НЭП. Который многие партийцы считали предательством революции. Кое-кто стрелялся…

В мае 1922 года у Ленина после приступа были парализованы правая рука и нога, нарушена мозговая деятельность. Болезнь в России скрывали, но врачей с Запада приглашали, и те не делали тайны из увиденного. Зато уже в июне доступ к Ленину был настолько ограничен, что в письме одного советского деятеля другому (которое… попало в газету «Таймс»!) говорилось: «С Ильичом дело так плохо, что даже мы не можем добиться к нему доступа. Дзержинский и Смидович охраняют его как два бульдога от всех чужих…»[168] Ключевое слово здесь чужих.

Троцкий в 1939 году, написав статью для журнала «Лайф» о том, что Сталин виновен в отравлении Ленина, целых десять месяцев не мог ее опубликовать. А уже через 10 дней после публикации в журнале «Либерти» оказался убит[169].

В какой-то момент, в 1923 году, Сталин сообщил членам Политбюро, что Ленин, мол, просил его достать ему яду… Что он обязан донести это до всех. И что он, Сталин, — против. Но никто не слышал этой просьбы от самого Ленина. Только из уст Сталина.

Историк Юрий Фельштинский считает, что Троцкий прав: ключевые моменты его статьи совпали с деталями в свидетельствах других людей, сделанных еще до 1939 года, притом его противников[170]. Отравление могло быть постепенным, «замаскированным» под развитие болезни. Резкие ухудшения в состоянии Ленина всякий раз случались в отсутствие Крупской, когда она по партийным делам ездила в Москву. Сохранилось два воспоминания: что один повар в Горках иногда подмешивал в еду препараты, по требованию людей, которых он считал представителями Сталина; а некто Гаврила Волков рассказал, как Ленин, за день до смерти, уже только мыча, протянул ему записку, с почти неразборчивыми каракулями, где было сказано: «Гаврилушка, меня отравили… Сейчас же поезжай и привези Надю… Скажи всем, кому сумеешь». Но — не поехал, не сказал… Побоялся?