Книга Дракула, любовь моя - Сири Джеймс

Я была не в силах слушать дальше. Все это слишком нелепо. Я решила опередить их.

После ужина, когда мы с Джонатаном приводили себя в порядок в своей спальне, я сказала мужу, что не стану участвовать в сегодняшней встрече.

— Но почему? — удивленно и тревожно спросил он. — Ты неважно себя чувствуешь?

— Все хорошо, не волнуйся. — Я поправила его галстук и воротник. — Но я вижу, как все на меня смотрят. Мне кажется, вам лучше обсуждать свои действия без моего присутствия, которое вам мешает.

Джонатан молча кивнул и вышел. Когда через несколько часов муж вернулся, его поведение, к моему отчаянию, совершенно изменилось. Он был молчаливым и отстраненным и не смотрел мне в глаза. Очевидно, товарищи ознакомили его со своими подозрениями.

Он не ложился за полночь, заполняя свой дневник. Я наклонилась, чтобы поцеловать его темноволосую голову, прежде чем самой лечь спать, и ощутила, как Джонатан вздрогнул при моем прикосновении. Он даже не пожелал мне доброй ночи.

— Это нелепо, — сказала я Дракуле позже, когда мы бродили среди деревьев в его саду, залитом лунным светом и укрытом за высокой стеной. — Муж обращается со мной как с прокаженной. Друзья думают, что я изменилась, но все дело в шраме, который настроил их против меня и позволил страхам распалить воображение мужчин.

— Они видят то, что хотят. — Дракула нахмурился, взял мою руку и добавил: — Я слышал твои сны прошлой ночью, опасался, что моя история тебя напугает. Прости, что так вышло.

— Я рада, что ты мне рассказал.

— Я слушал твои мысли весь день. — Он взглянул на меня в серебристом сиянии луны. — Очевидно, ты еще многое хочешь обо мне узнать.

— По правде говоря, Николае, меня терзает любопытство.

— Рассказать сейчас?

— Конечно!

— Хорошо. Не хочешь ли ты для начала узнать, как я превращаюсь в туман или пыль?

— Да! — воскликнула я, совершенно завороженная. — Как это возможно?

— Перемещение вещества — вопрос власти над разумом и некоторыми силами природы… Сложно объяснить.

— Снова физика.

— Да. Даже новообращенный вампир может проникать в щели толщиной не больше лезвия ножа. Превращаться в туман и пыль я научился намного позже.

— Каково это — двигаться в виде тумана?

— Как будто становишься призраком. Я могу видеть и слышать, но не касаться и чувствовать.

— А что насчет животных? Все ли вампиры способны превращаться в них?

— Нет. Мне понадобилось сто тридцать лет, чтобы научиться превращаться в волка, и восемьдесят — в летучую мышь.

— Покажи мне. — Почему-то я засмеялась. — Превратись в летучую мышь!

— Нет.

— Почему? Я уже несколько раз видела тебя в облике летучей мыши, хотя не знала, что это ты.

— Хватит.

— Почему?

— Летучие мыши весьма полезны, но это уродливые маленькие твари. Подобное превращение покажется тебе отвратительным. Я не хочу остаться таким в твоей памяти.

— Хорошо. Превратись в волка.

— Нет. — Он покачал головой.

— Не можешь, да? — поддразнила я. — Вот почему ты отказываешься. Ты умеешь превращаться только в скромную мышку.

— Я способен превращаться в волка, не сомневайся, — рассердился он. — Это основной облик, который я принимаю, когда хочу спокойно полакомиться животными.

— Вот как! Понятно. Ты умеешь превращаться в каких-нибудь других животных?

— Да.

— В каких?

Он помедлил, затем притянул меня к себе и сказал:

— Давай пока оставим эту тему.

— Почему?

— Потому что я предпочитаю, чтобы ты считала меня человеком, — тихо ответил Николае и поцеловал меня.

Я обвила его руками. Во мне нарастало желание. Мое сердце забилось чаще, но возлюбленный внезапно оттолкнул меня. Взгляд вампира стал жестким, все тело дрожало, как будто он из последних сил боролся с могущественной внутренней потребностью, которая угрожала овладеть им.

— Ты хотела увидеть волка, — сказал Николае, когда наконец справился с собой. — Это случится, если мы не будем осторожнее.

С минуту мы стояли в молчании. Я пыталась унять колотящееся сердце и не сразу заметила, что мы подошли к той части огромного дома Николае, которую мне прежде видеть не доводилось. В лунном свете я разглядела смежное здание из древнего серого камня, напоминающее маленькую церковь. У него был ряд высоких сводчатых окон с витражами и гигантская дубовая дверь, окованная железом.

— Это твоя часовня? — спросила я.

— Да.

— Можно войти? Я столько слышала о твоих ящиках с землей! Очень хочется на них взглянуть.

Николае нахмурился. Похоже, идея ему не понравилась, но по моему настоянию он достал из кармана связку ключей и отпер дверь часовни. Мы вошли. Внутри пахло землей, сыростью и было очень холодно. Дракула быстро отыскал и зажег несколько свечей. В их мерцании я увидела, что стою в просторной часовне, размером не меньше некоторых старых деревенских церквей. Высокие каменные стены и потолок с выступающими балками, а также алтарь и украшавшие его резные каменные статуэтки были густо покрыты пылью и паутиной, которая свисала пушистыми лохмотьями.

Николае поднял свечу выше, и я увидела, что в комнате полно больших прямоугольных ящиков. Их оказалось не меньше двух десятков. Они были крепко сколочены из какого-то необработанного твердого дерева — в таких доставляют крупные товары, мебель и гробы, — но выглядели совсем простыми и довольно уродливыми. Все крышки были сорваны и в беспорядке раскиданы по полу. Николае взял меня за руку, и мы вместе подошли к одному из деревянных ящиков. Я заглянула в него, и слой земли на дне ящика вызвал у меня отвращение.

— Ты правда спишь в такой штуке? — Я ощутила, как он вздрогнул и расстроился из-за моей реакции.

— На самом деле я не сплю. Это больше похоже на транс. Я пользуюсь подобной постелью лишь в случае необходимости, когда нахожусь далеко от дома.

Я заметила на дне ящика хлебные крошки — священную гостию — и отшатнулась, вспомнив мучительную боль, когда подобная лепешка коснулась моего лба. Николае с сочувствием взглянул на меня и молча сжал мою руку.

— На тебя гостия действует так же? — спросила я.

— Да.

— А кресты?

— Я избегаю их, как и прямых лучей солнца. То и другое вызывает у меня тошноту, вытягивает силы и способно обжечь кожу.

— А чеснок?

— Он был мне противен в самом начале, когда я только что изменился, но, полагаю, это связано скорее с его запахом, чем с какими-либо сверхъестественными свойствами самого растения. Однако это очень стойкое суеверие. Ну как, насмотрелась? — резко спросил Николае.