Книга Любить монстра. Краткая история Стокгольмского синдрома - Микки Нокс

Верена

– Доброе утро, Берлин! – радостно приветствует меня мистер Джейкобсон на экране ноутбука.

– У меня вечер. И в Нью-Йорке сейчас вообще-то час дня, не назвала бы это утром. Как у вас дела?

– Твоими молитвами… Вернее, денежными переводами, – шутливо кланяется он. – Подожди, мне звонят, – тут же отвлекается он. За мои сорок долларов в час он принимается говорить по телефону с какой-то Минни. Судя по всему, это его новая девушка. Вид у психолога сегодня очень потрепанный и помятый. На нем футболка с персонажем мультфильма, и щетина проглядывает в местах, где ее быть не должно. Да и бородка Джорджа Майкла сегодня не уложена волосок к волоску, как в прошлый раз.

– Вашу девушку зовут Минни? Как в «Омерзительной восьмерке»? – спрашиваю я, когда он, наконец, заканчивает болтать с этой Минни.

– Вообще-то, так зовут девушку Микки-Мауса, – обижается он.

– Даже не хочу думать, откуда вы это знаете.

– Минни 21 год, ни один из существующих законов я не нарушаю. И вообще, напоминаю, что это мне говорит человек, которого взял в заложницы человек по имени Микки. Что у тебя случилось?

– Поговорить не с кем.

– Настолько, что ты перечислила мне 120 долларов?

– Хочу посмотреть на человека, которому хуже, чем мне, – язвлю я.

– Не знаю, не знаю. Мне сорок шесть лет, негде жить, у меня есть бывшая жена, отобравшая у меня все заработанное за эти годы, и дочь-подросток. А еще новый мотоцикл, двадцатиоднолетняя Минни, и завтра я поеду с ней в Лас-Вегас. А тебе 20, ты работаешь в кинотеатре и оплачиваешь мне эту поездку, потому что тебе не с кем поговорить. В твоем возрасте нужно не смотреть кино, а снимать его. Нужно жить, – говорит он, отпивая из кружки с буквами.

– Похоже на рекламу консервированных супов, – говорю я.

– Да? По-моему, я их слишком много ем. – Мистер Джефферсон с отвращением смотрит на кружку.

– Напомни, почему ты не осталась с Микки? Ведь могла же, а? – спрашивает вдруг он.

– Потому что он психопат, он убил человека.

– И что?

– Как это «и что»? Этого мало?

– Некоторых людей просто нужно убивать. Чтобы не портили жизнь и не пили кровь. Вот, например, моя жена. Если бы не законы Штатов, я бы ее прикончил сегодня же. Хотя нет…

– Не смогли бы?

– Убить? Нет, это слишком просто…

Он начинает рассказывать о том, что бы он сделал со своей женой, если бы не эти чертовы законы. Глупые и несправедливые. Я иду к кофеварке и ставлю в нее прозрачный чайник. Жду, пока приготовится кофе. Делаю сэндвич.

– …И вот когда она будет умолять меня о смерти, я достану паяльник…

Наливаю кофе. Кладу сэндвич на тарелку.

– И тогда она будет умолять…

– Она уже умоляла, – говорю я, откусывая сэндвич с индейкой.

– Что?

– Она уже умоляла о смерти, когда вы достали паяльник, – поясняю я.

– Да ну тебя, – он кидает в экран пакетик с чипсами и откидывается на кресло. – Так что случилось с Микки?

– Бонни была просто девочкой с улицы, не его сестрой, – тихо говорю я. – Он бы рано или поздно убил меня. Если бы я не пошла с полицейским, у меня бы не было шансов вернуться.

– Куда?

– Вернуться куда? К нормальной жизни.

– А, это в которой ты работаешь в кинотеатре, выходишь замуж за парня, который тебе противен, учишься в университете, который тебе тоже отвратителен, выполняешь приказы Марко…

– Хватит! – Пожалуй, самое противное в психологах – как раз то, что они говорят тебе то, что ты сам думаешь, просто не решаешься в этом признаться.

– Ты не тому мстишь, Верена.

– Что вы этим хотели сказать? Или это из нового мультика?

– Я серьезно. Человек мстит не тому, кто обидел, а тому, кто под руку попался.

– Я вообще потеряла нить разговора: у вас подростковый период на чипсах с Минни закончился или вы еще как-то повеселились?

– Ты поняла. Так вот я про несправедливость запрета на убийства недоговорил…

Под мирное бормотание мистера Джейкобсона я засыпаю. Только утром узнаю, что звонок закончился в два ночи. Мистер Джейкобсон целый час бесплатно рассказывал о своей жене.

Звонит Анкель и просит о встрече. Голос у него настороженный. Спрашиваю у него, что случилось. Оказывается, отец пригласил нас сегодня на обед. Причем, судя по настрою, намечается что-то серьезное. У меня нет выбора. В час дня я уже шатаюсь по гигантскому универмагу «Ка-Де-Ве». Покупаю какие-то шоколадки, конфеты, сувениры… Этот универмаг считается чуть ли не главной достопримечательностью города. Ничего интересного, по-моему. Анкель ждет меня у главного входа в универмаг.

На мне черная юбка чуть выше колена, плотные колготки, строгие туфли и серая блузка с белым воротничком. Выгляжу как школьница в первый учебный день. В блузке только есть один небольшой нюанс. Открытая спина. Вырез на спине заканчивается в районе талии. Для того чтобы рукава не спадали и блузка не теряла форму, в районе шеи протянута тонкая прозрачная тесемка, удерживающая рукава в строгом положении. Феникс на фоне разрушенного города. Почему-то все перестают смеяться, когда я поворачиваюсь спиной. Вдобавок я еще линзы надела с паутинкой. Очень эффектно и пугающе. До встречи с Анкелем сорок минут. Он тоже пришел раньше назначенного времени, хоть и не настолько. Проходящие мимо него девочки начинают нервно хихикать. Анкель производит именно такое впечатление. Рядом с ним девочки начинают нервно хихикать. Киваю ему, и мы молча идем в сторону кафе, где назначена встреча. Хочется думать, что мы выглядим как мистер и миссис Смит.

Идем на встречу с отцом. Анкель в пиджаке, футболке и джинсах, я – одетая как примерная школьница. Только открытая спина заставляет всех прохожих столбенеть. Встреча в милом кафе на одной из улочек рядом с универмагом. Замечаю рядом с кафе вход в какой-то клуб. Понятно. Кафе вроде как «Шошанна». Дополнительный аксессуар к основному блюду.

Мне очень хочется сесть на улице, за один из маленьких столиков прямо на мостовой. На узкой полоске мостовой уместилось целых восемь таких столиков-табуреток. Отец сел внутри. Его затылок я вижу в витрине. Он сидит на одном из чересчур помпезных диванов.

– Мое любимое кафе, – шепчет мне Анкель. – Правда, тут отличный интерьер?

– Вроде того, – соглашаюсь я.

Интерьер здесь специфический. Мягкие диваны, шикарные столики, приглушенный свет, барная стойка из красного дерева. В общем, с перебором. Здесь бы Бэзилу понравилось, владельцу «Шошанны».

Мы усаживаемся по разные стороны от отца.

– У меня ощущение, что когда ты была в Штатах, мы общались больше, – повторяет отец, отпивая из своего бокала. Перед ним тарелка с нетронутым бифштексом, который красиво сервировали с листьями салата, помидорами и рукколой. Все это как-то не соответствует тому, как я жила в последнее время.