Книга Толкин - Геннадий Прашкевич

Что-то разболтался я о своих личных причудах.

Задача моя заключается (и заключалась) в том, чтобы закончить книгу в соответствии с замыслом (иногда меняющимся). Уж простите великодушно! Написана эта книга кровью моего сердца — не знаю, густой или жидкой, уж какая есть. Боюсь, книге придется выстоять или пасть в том виде, в каком она создана. Бесполезно притворяться, что будто бы я не мечтаю о публикации. Ведь искусство для самого себя — это не искусство. Малая толика тщеславия человека падшего отпущена и мне, и все же главное для меня сейчас — завершить свой труд и надеяться, что он несет в себе какой-то смысл»[332].

39

МГЛИСТЫЕ ГОРЫ — горная гряда, с севера на юг пролегавшая через Средиземье.

МИМ — карлик, в чьем жилище на Амон Руд жил Турин со своей шайкой; предал Турина оркам; убит Хурином в Наргофронде.

ОРКИ — творения Моргота, предположительно искаженные и извращенные авари; уродливы, злобны, враги красоты и порядка, поедатели падали и каннибалы.

ОРЛЫ МАНВЭ — гигантские орлы, гнездившиеся в Криссаэгриме; исполняли веления Манвэ.

СИНДАРИН — наречие Белерианда, произошедшее от эльфийского праязыка, но сильно отличавшееся от квенья.

ДУИН — «длинная река» в АНДУИН, БЕРЕНДУИН, ЭСГАЛДУИН, МАЛДУИН, ТАУР-ИМ-ДУИНАФ.

ДУР — «черный» в БАРАД-ДУР, КАРАГДУР, ДОЛ ГУЛДУР, а также ДУРТАНГ (замок в Мордоре).

ДЭЛЬ — «ужас» в ДЭЛЬДУВАТ; ДЭЛОФ — «отвращение» в ДОР ДАЭДЭЛОФ.

ИАНТ — «мост» в ИАНТ ЙАУР.

ИЛЬМ — корень, появляющийся в ИЛЬМЭН, ИЛЬМАРЭ, а также ИЛЬМАРИН — «Небесное Жилище».

40

Трудно сказать, в какой именно момент финал книги принял окончательный вид.

В 1948 году в письме Хью Броугану — школьнику, безгранично восхищавшемуся «Хоббитом», — Толкин указывал: «Собственно говоря, я вот уже десять лет пишу еще одну (более длинную) книгу о том же мире и том же историческом периоде. Из этой книги можно будет узнать многое о Некроманте и копях Мории. Вот только проблемы с написанием последних глав и дефицит бумаги пока что не позволяют мне ее опубликовать»[333]. А в письме от 31 октября сообщал все тому же Броугану: «Этим летом мне удалось на время „сокрыться от мира“, и я счастлив, что сумел привести „Властелина Колец“ к успешному завершению»[334].

Правда, в следующем году в письме, отправленном Стэнли Анвину, мы читаем, что Толкин закончил рукопись только после Рождества[335].

Но в любом случае он ее закончил.

В какой же момент Голлум начал играть главную роль в уничтожении Кольца? Судя по письмам Толкина, — где-то между 1944 и 1948 годами, хотя параллельно этому Толкин обдумывал и другие варианты. «Поскольку события у Расселины Рока должны были оказаться жизненно важными для Повествования, — признавался он, — на разных стадиях развития сюжета я сделал несколько пробных вариантов, хотя ни один из них позже не использовал; все они были достаточно далеки от окончательного варианта»[336].

В самом конце 1944 года Толкин, например, сообщал Кристоферу:

«Фродо и Сэма, сражающихся с последним из назгулов на скальном островке в окружении огня, извергающегося из горы Рока, спасет орел Гэндальфа»[337].

Чрезвычайно интересным выглядит обсуждение финала «Властелина Колец» в черновике письма к миссис Эйлин Элгар (1963), которая прямо указала на то, что Фродо оказался не способен выполнить свою задачу — бросить Кольцо в роковую расселину. «Очень немногие (а в письмах так вообще только Вы), — так ответил Толкин миссис Элгар, — отметили или прокомментировали „провал“ Фродо». И далее: «С точки зрения автора, события на горе Рока вытекают просто-напросто из самой логики повествования. События эти никто не подстраивал нарочно и, конечно, не предвидел до тех пор, пока они не случились. Но под конец выяснилось, что Фродо после всего, что с ним произошло, добровольно уничтожить Кольцо уже не сможет. Размышляя о разрешении возникшей проблемы, я почувствовал, что именно она стоит в центре всей представленной мною в Книге „теории“ истинного благородства и героизма»[338].

Толкин рассматривал, по меньшей мере, еще два альтернативных варианта развязки. Один был связан с упущенной возможностью «раскаяния» Голлума в сцене на перевале, а другой — когда Кольцо остается на пальце Фродо (Голлуму не удается его отнять).

Вариант «раскаяния» Голлума:

«Вряд ли Сэм мог вести себя иначе.

А если бы все-таки он повел себя по-другому, что случилось бы?

В Мордор они вошли бы иным путем (то есть Голлум не попытался бы предать их чудовищной паучихе Шелоб. — Г. П., С. С.) и иначе добирались бы они до горы Рока. Думаю, внимание сместилось бы как раз к Голлуму, к той борьбе, что велась в нем между раскаянием и новообретенной любовью — с одной стороны, и Кольцом — с другой. И хотя любовь эта крепла бы день ото дня, все-таки она не смогла бы возобладать над властью Кольца. Думаю, что каким-то странным, извращенным и жалким образом Голлум попытался бы (возможно, что и не сознательно) удовлетворить оба чувства. Наверняка в какой-то момент незадолго до конца он украл бы Кольцо или отобрал его силой (как он и поступает в настоящей повести). Но, думаю, что, удовлетворив „страсть к обладанию“, он пожертвовал бы собой ради Фродо и добровольно бросился бы в огненную бездну»[339].

Вариант сохранения Кольца Фродо:

«Вряд ли кольцепризраки напали бы на Фродо или взяли его в плен; они, скорее, повиновались бы ему или делали вид, что повинуются, что нисколько не препятствовало бы выполнению поручения, возложенного на них Сауроном, который посредством девяти Колец (которыми владел) всецело контролировал их волю. Поручение Саурона заключалось в том, чтобы удалить, увести Фродо от Расселины. Как только он утратил бы способность или возможность уничтожить Кольцо, в исходе сомневаться уже не пришлось бы, если, конечно, не принимать в расчет какую-нибудь помощь извне, на которую, впрочем, едва ли приходилось надеяться»[340].