Книга Канцлер Румянцев - Виктор Лопатников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Краткое начертание сие доказывает, что Российская торговля, несмотря на военное положение двух Держав, преимуществующих в торге, обращалась выгодно.
Все сии заключения, как я сказал выше, выведены из разнообразных видов торговли, при сем предлагаемых. Я награжден буду в полной мере, когда согласятся со мною, что полезно собирать и печатать таковыя виды.
Есть ли средства управлять сею частью опытами одного лица, и есть ли возможность постановить твердыя правила к общему благу ведушия, не собрав и не сообразив прошедшия события, которым один человек свидетелем быть не может. Вопрошать события вообще прочнее, нежели вопрошать людей, как бы они опытны ни были.
Когда по воле ныне царствующаго Государя начал собирать таковыя сведения и доводить до каждаго, не почувствует ли каждый в благодарности, что Монарх трудится и радеет о том, чтобы богатели подданный?
Министр коммерции граф Румянцев
Письмо графа Н.П. Румянцева генерал-лейтенанту Ф.П. Деволану
Генеральному инспектору и члену совета Корпуса инженеров путей сообщения, генерал-лейтенанту Его Превосходительству Ф.П. Деволану
Милостивый государь мой Франц Павлович!
Получив от Министра внутренних дел для сведения копию с указа, которым Ваше Превосходительство назначены для осмотра нового местоположения городу Черкасску, я испросил у Его Императорского Величества дозволение поручить Вам, Милостивый Государь мой, обозреть Таганрогский порт, который, как известно, по связи с Южными Губерниями и с Каспийским морем представляет неоспоримые выгоды для Черноморской торговли. Предмет вашего обозрения определяю тем, чтобы улучшить Порт, приближа оной к самому Таганрогу, и отнять настоящие неудобства, стесняющия в теперешнем положении стремление торга; ожидая от Вашего Превосходительства прямых познаний в сем деле и дружеских советов тем с большей уверенностию, что таковым препоручением вы предпочтительно занимались и при покойной Государыне Императрице. На сей конец для ваших соображений нужным считаю приложить относящиеся до той же материи бумаги Таганрогского военного Губернатора Дашкова и Члена Департамента Водяных Коммуникаций Толстова; не в том конечно намерения, чтобы их мнениям подчинить ваши заключения, но чтобы не скрыть от вас бывших до сих предложений.
Когда вы будете на Дону для исполнения данного вам от Государя Императора препоручения, я представляю ближайшую возможность вам обозреть и реку Донец. Слободский Украинский Губернатор представлял о расчищении Донца для судоходства, а феодосийский военный губернатор сие судоходство считает единым средством к тому, чтобы отвратить в Феодосии дороговизну отапливания. Предложив сии бумаги по Высочайшему Повелению на рассмотрение Департамента Водяных Коммуникаций, я желал бы ускорить решение оных, поручая их Вашему Превосходительству, как Члену, заслужившему отличное уважение от самого Департамента.
В таковом же точно намерении обращаю к Вашему Превосходительству проект отставного капитана Носицкого о соединении Кумы с Каспийским морем, по Высочайшему Повелению мною предложенной также к рассмотрению Департамента Водяных Коммуникаций. Сие занятие, перенося вас к Каспийскому морю, само собою уже приближает Вас, Милостивый Государь мой, к гораздо важнейшему и давнему проекту; я хочу сказать о соединении Каспийского с Черным морем, посредством сообщения Волги с Доном. Приведите, Милостивый Государь мой, недокончанныя в рассуждении сего сведения в ту положительную ясность, чтобы после ваших трудов осталось только приступить к самому делу.
Озаботив Вас толикими предметами, я должен бы пенять на свою нескромность, что не всё еще кончил с Вашим Превосходительством, если бы не связывала меня к дальнейшим препоручениям собственная ваша неутомимость по службе и если бы ваши разговоры не поставили меня на самую мысль. Вы располагались ехать не иначе, как начать обозрение с Днепра. Следуя на пути вашем, встретите производящуюся расчистку днепровских порогов, которая, как доходят до меня неприятные слухи, идет медленно и не с желаемым успехом. Если при местном вашем осмотре действительно найдется справедливым то или другое, прошу вас, Милостивый Государь мой, с откровенностью отписать ко мне, дабы мог я восстановить порядок работ, начав переменою самого тамошняго начальника.
В прочем с истинным почтением честь имею быть всегда
Вашего Превосходительства Покорнейший Слуга.
Подлинною подписано
Граф Николай Румянцев
№ 2569 Сентябрь 21 дня 1804 года.
Письмо Людовика, графа Прованского[61] графу Н.П. Румянцеву
К графу Николаю Петровичу Румянцеву Митава 1/13 февраля 1805 года
Я очень рад, любезный граф, что нашел случай поговорить о дружбе моей к вам, прибегнуть к вашей и выразить вам доверие и уважение, которые услаждают для меня воспоминания о Намюре[62]. Без предисловий приступаю к делу. Среди многих огорчений, испытываемых мною, есть одно, которое тем тяжелее других, что терпением его не одолеешь. Близ меня находятся двое верных слуг, сказал бы я другому, а вам скажу, любезный граф, два друга, которых положение беспокоит и крайне тревожит меня. Один из них Даваре; при имени этом сердце ваше всё уразумеет, но не к одному сердцу обращаюсь я. В нем вы видите друга моей молодости, человека, освободившего меня от заточения, помогавшего мне переносить испытания, бывшего весьма сносным в ту пору, когда я не был наследником престола. Подумайте обо всем, что произошло с того времени, вспомните, как он держал себя посреди политических бурь; находясь постоянно со мною, когда я уже был королем, он при всяком случае высказывал мне правду, какова бы она ни была, давал разумный и честный совет, ободрял меня или даже сам плакал обо мне. Судите, как он должен быть дорог моему сердцу. Другой, архиепископ Реймский, почтенный старец, единственный из друзей моего отца оставшийся в живых… Он служит образцом французскому духовенству, ограждает от позора знатное имя, запятнанное одним из недостойных потомков его рода.
Приятно мне искренно беседовать с моим любезным и уважаемым Николаем Петровичем. Беседа эта перенесет нас в дни молодости. Да будет ему известен главный повод поездки моей в Швецию и сближения с братом моим. С его согласия я решился обнародовать отзыв, составленный мною на пути; в нем я высказываю чувства и правила, которыми я постоянно руководствовался, взывая на суд и обличая тирана. Не медля намеревался я обратиться с этим заявлением к моему народу; но увы, любезный граф, я опасаюсь снова быть всеми покинутым. Без опоры в этом предприятии, не имея денежных средств для обнародования их во Франции, при бдительности тирана, какой же успех может иметь мое заявление и какая участь ожидает его?
