Книга Мой муж Джон - Синтия Леннон

Убийцу Джона посадили в тюрьму, но от этого нам легче не стало. Такая нелепая, ненужная смерть, и самое страшное, что вместе с Джоном для нас умерла надежда. Для меня — надежда на то, что мы когда — нибудь будем опять друзьями, сможем вместе смеяться, вспоминать прошлое, говорить о нашем любимом сыне. Для Джулиана — надежда на то, что они с Джоном сблизятся, научатся понимать друг друга и станут больше общаться. Я понимала, что потеря сына куда тяжелее моей. У нас с Джоном было много прекрасных моментов в жизни, которые можно лелеять в памяти. Но Джулиан лишился того, что Джон только собирался ему дать, — награды за долгие годы равнодушия, возможности оорести настоящего отца, о каком он всю жизнь мечтал.

Незадолго до смерти Джон дал интервью журналу Newsweek, где сказал: «Я не видел, как рос мой старший сын, и теперь это семнадцатилетний мужчина, рассказывающий мне по телефону о мотоциклах. Его детство прошло без меня. Я был на гастролях. Не знаю точно, каковы правила этой игры, но за невнимание к детям рано или поздно приходится платить. И если до пяти лет он почти меня не видел, значит, с шестнадцати до двадцати я буду рядом, поскольку иначе быть не может, это что — то вроде закона природы».

Я чувствовала, что если бы Джон был жив, очень многое могло бы произойти. Судя по этому интервью, Джон все понимал и собирался восполнить пробел. К тому же ходили упорные слухи о том, что его второй брак оказался не таким уж счастливым, и Йоко думала развестись с Джоном. Это лишний раз убеждало меня в том, что со временем наступили бы важные перемены. Но время кончилось. Нам осталось лишь жить с тем, что есть. Надо было двигаться дальше и, самое главное, помочь в этом Джулиану.

Мой третий брак распался окончательно. Мне пришлось продать бистро, перевезти маму к себе и серьезно задуматься о будущем. Но я была не в том состоянии, чтобы принимать решения. Смерть Джона выбила нас с Джулианом из колеи, и мы оба блуждали в потемках, пытаясь заново обрести цель и смысл в жизни.

Я не сомневалась, что скоро приведу себя в порядок, меня больше беспокоил Джулиан. Ему нечего было делать в Северном Уэльсе. Он немного помогал мне в бистро, но в основном болтался по городу или бегал от представителей местной шпаны, которые прознали, кто он, и никак не могли поверить, что он не тайный миллионер.

Когда Джулиан решил пойти в музыкальный бизнес, я стала обзванивать старых знакомых. Надеялась, что Джордж Мартин сможет подыскать сыну какую — нибудь работу на студии, пусть даже подавать чай музыкантам, но он сказал, что у него ничего нет. Сделав еше пару неудачных звонков, я вспомнила барабанщика Элтона Джона, Рэя Купера, и его обещание, данное мне на корабле, когда мы плыли в Штаты. «Присылай его ко мне, — сказал Рэй. — Пусть покрутится тут несколько месяцев, я познакомлю его с нужными людьми».

Итак, восемнадцатилетний Джулиан упаковал чемоданы и отправился в Лондон, на поиски себя в музыке. Рэй тогда жил с девушкой — гречанкой, бывшей женой Алекса — волшебника. Джулиан к тому времени играл в группе с Джа — стином и уже начинал кое — что сочинять на пианино — два года назад я подарила ему на день рождения изумительный Steinway ручной работы. Помню, однажды я спускалась по лестнице и услышала, как он играет и поет. Я была поражена: в его голосе отчетливо слышались интонации Джона. Теперь Джулиан больше всего хотел доказать, что он заслуживает контракта на запись диска. Я надеялась, что у него это получится, но в то же время боялась неизбежных сравнений с его отцом.

Поначалу все выглядело довольно неопределенно. Прожив шесть месяцев у Рэя, который представил его всевозможным полезным людям, Джулиан снял себе отдельную квартиру. На него обратила внимание пресса, и вскоре я увидела фотографию, где он сидит в известном лондонском ресторане L'Escargot, одетый в женское платье, а Карен О'Коннор, дочь известного комика и телеведущего, целится в него из пистолета. Газетчики, конечно, основательно оттоптались на этой теме, хотя ребята просто дурачились, выпив пару бокалов. Джулиан даже не видел, что делала в тот момент Карен, поскольку смотрел на фотографа.

Понимая, что Джулиан, как магнит, привлекает к себе прессу, ночные клубы перестали брать с него плату за вход, и истории о его выходках заполнили светские хроники. Было похоже, что Джулиан отрывался с большим удовольствием, наслаждаясь бурной жизнью молодого повесы. То и дело появлялись заметки о его романе с очередной белокурой моделью — девицы наперебой признавались в любви к «такому застенчивому Джулиану». Большая часть подобных публикаций вызывала у меня смех, я понимала, что все это сильно преувеличено. К тому же сын регулярно звонил, уверяя меня, что далеко не каждая сногсшибательная блондинка на фото является его девушкой.

В апреле 1982 года вечеринка по случаю девятнадцатилетия Джулиана проводилась в клубе Stringfellows[33], и меня пригласили повеселиться с молодежью. Кульминацией праздника стал момент, когда Стефани Ла Мотта, дочь бывшего боксера Джейка Ла Мотта, чья история описана в фильме «Бешеный бык»[34], ввела в зал живую белую лошадь и торжественно вручила ее Джулиану в качестве подарка. Зрелище, конечно, получилось впечатляющее, но по сути это был обыкновенный рекламный трюк, очередная попытка нажиться на имени Джулиана.

Из публикаций в газетах читатели, вероятно, делали вывод, что Джулиан — избалованный сынок Джона Леннона, миллионер и плейбой. На самом деле это было совсем не так. После того как Джулиан сказал в одном интервью, что у него нет денег, Йоко согласилась выписывать ему по сто долларов в неделю, как она выразилась, «на пиво». Для молодого человека в его возрасте, подчеркнула она, это вполне достаточная сумма; если дать больше, то он тут же пустит все на ветер. Джулиан, однако, посчитал для себя унизительным принимать подачки от Йоко, учитывая, что по справедливости он давно должен был бы получить часть отцовского состояния. Меня это тоже разозлило. Я никогда не мечтала, чтобы Джулиан купался в деньгах; если бы он получил долю наследства Джона, я бы хотела, чтобы он не просто растратил ее, а инвестировал деньги в свое будущее или вложил в какое — нибудь доброе дело. Но важно не то, что Джулиан мог бы сделать с деньгами, а то, что Джон хотел, чтобы они ему достались.

Пока наши адвокаты старались разрешить все эти вопросы, а Джулиан жил в Лондоне и писал песни, имя Джона Леннона становилось по — настоящему легендарным. За два месяца после его гибели только в одной Великобритании было продано два миллиона его пластинок. Все посвящали памяти Джона песни, начиная с Джорджа Харрисона, выпустившего свой самый популярный хит за последние восемь лет, All Those Years Ago, и заканчивая Элтоном Джоном, Полом Саймоном, Майком Олдфилдом, Pink Floyd, Queen и Roxy Music.

Меня очень тронула красивая песня Пола Маккартни, Here Today, в которой он выразил всю свою любовь к старому другу. Они так и не сблизились снова после распада «Битлз», но не раз встречались и разговаривали, насколько мне известно. Уходя, Джон предпочитал сжигать за собой мосты — именно так он поступил со мной; если уж он принимал решение, пути назад не было. Но их с Полом взаимная привязанность с юных лет глубоко укоренилась в их сердцах и, несмотря на разрыв, никуда не исчезла.