Книга Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди - Виталий Шипаков

– А ведь все ж таки прорвался Ванька к шляхетским пушкам. Ишь, как взволновались крылатые, – воскликнул Игнат.

Есаулов замысел и впрямь удался. Позабыв о казаках, гусары, сбившись в нестройную толпу, глядели на взметнувшееся к небу черное облако.

– Пора к броду прорываться. Раненых не бросать, которые совсем ослабли, тех к седлам привяжите, – распорядился князь неожиданно обретшим властную суровость голосом и, развернув хоругвь, повел спасенный Ярославцем полк к переправе.

Чудовищный взрыв, прогремевший в их стане, привел католиков в полное смятение. Новосильцев хорошо расслышал, как какой-то литовский шляхтич, удирая от хоперцев, кричал своим собратьям:

– К московитам с Дону подмога подошла. Еще с ночи нас, видать, казаки обошли да из засады ударили. Все наши пушки повзрывали, теперь обозы громят.

Дмитрий Михайлович первым доскакал до переправы и остановился, решив последним перейти на русский берег. Как только замыкающая сотня вошла в воду, князь тоже начал спускаться к реке и тут, словно выросший из-под земли малоросс рванул из рук его знамя. Казак был вдвое моложе и сильней, однако Новосильцев мертвой хваткой вцепился в древко хоругви. Чубатый никак не ожидал столь серьезного отпора от хилого на вид боярина. Он было потянулся за пистолью, но передумал. Наверняка донцы, услышав выстрел, вернутся, и тогда награду за отбитое у московитов знамя на том свете придется получать. Выхватив кинжал, вражеский казак вдарил князя Дмитрия под ребра. Жалобный звон разорванной кольчуги слился с хрустом перерубленных костей. Боли Новосильцев особо не почувствовал, только руки враз похолодели и стали предательски слабеть, да в глазах потемнело.

Гаснущим взором царев посланник еще успел увидеть, как безжалостный вражина вновь взмахнул окровавленным лезвием, но вдруг нелепо дернулся и повалился с седла.

28

Помощь ближнему – святое дело, а на войне в особенности. Сегодня ты спас товарища от смерти, завтра он спасет тебя. Добрый отдал долг свой князю Дмитрию в тот же день.

Когда хоперцы стали подходить к переправе, Игнат немного приотстал. На душе у старого вояки было муторно. Лучшие бойцы полка, в том числе все старшины, погибли, лишь он уцелел и спасением своим обязан даже не друзьямстаничникам, а московскому боярину. Привстав на стременах, сотник окинул взглядом поле недавнего боя. Игнат надеялся, что, может, кто-то из знаменного отряда остался жив и тоже пробивается к броду, но на золотисто-зеленом в лучах полуденного солнца поле виднелись лишь вражеские всадники. Тяжело вздохнув, Добрый направился к одиноко стоящему на косогоре Новосильцеву.

«Подъеду, спрошу, может быть, помочь чем надо. Какникак он мой спаситель, а теперь еще и начальник. Какой только с князя атаман, и вообще, что теперь со всеми нами будет?» – подумал Игнат.

Помощь Дмитрию Михайловичу и впрямь понадобилась. До поры до времени скрывавшийся в траве лазутчик малоросс, подождав, пока казаки спустятся к реке, напал на князя. Привлекла его, конечно же, хоругвь, верней, положенная за нее награда.

Кривая, добытая с крымского мурзы, сабля сотника, врезалась в бритый затылок малоросса как раз в тот миг, когда он уже приставил нож к горлу царского посланника. Не издав ни звука, незадачливый искатель королевской милости обмяк и повалился наземь. Из его раскроенного черепа на зеленую траву хлынула густая, черная кровь.

Подхватив едва живого, но так и не расставшегося со знаменем Новосильцева, Добрый начал осторожно спускаться с косогора. Вскоре два последних русских воина покинули вражеский берег, кровавое побоище закончилось. На шляхетской стороне реки осталась лишь одна живая казачья душа, душа есаула Княжича.

Конец первой части.