Книга Война роз. Право крови - Конн Иггульден

– Эти молодцы мне здесь, безусловно, понадобятся. Но надо бы еще четыре десятка конных рыцарей… и сотню-другую лучников. Хороших лучников.

– Здесь, в казармах, мастеров не так много, – отозвался сэр Энтони. – Но несколько дюжин я сыщу в Бэйнардз и еще в школе для лучников. – Нетерпеливый жест Эдуарда привел его в движение. – Вот прямо сейчас этим сбором и займусь.

Он затопал прочь, оставляя короля любоваться кречетом, которого тот пересадил с подставки на сгиб руки. Даже через толстые слои кожи чувствовалось, как остры у птицы когти. Ощущение того, что все вокруг растет и зеленеет, пьянило бесшабашной лихостью. Скорее оставить позади этот опостылевший Виндзор, промозглость зимы – и вырваться на волю, с головой уйти в охоту, мчаться в погоне, с легким сердцем карать неугодных… От пьянящей неуемности шла кругом голова, и кречет, очевидно, учуяв это, всхлопнул крыльями и высоким пронзительным кликом призвал к охоте.

* * *

К полудню о скором выезде короля знал уже весь Виндзор. Энтони Вудвилл загонял дворецких, заставив их собирать лучников по Лондону и окрестным деревням. Они разъехались на такое отдаление, какое только позволяла решимость, и постепенно к Виндзору потянулись где тройки, где четверки лучников, примыкая к остальным стрелкам. В итоге их скопилось две сотни – с луками и колчанами наготове, с лицами, румяными и оживленными в предвкушении приключений. Сопровождать короля было немалой честью. Сам монарх в это время перешучивался на конюшнях со своими рыцарями и сквайрами. В последний момент перед выездом король Англии что-то передумал и надел более тяжелый нагрудник, а также сменил лошадь на своего огромного жеребца, который в свои шестнадцать был в полном расцвете сил.

Вместе с тем число лучников удвоилось, а охотничья кавалькада все больше принимала вид боевого отряда, к которому подтягивались все, кто так или иначе стремился попасться монарху на глаза и выделиться среди остальных. По меньшей мере сотня человек гарцевала и молодецки осаживала своих лошадей; не меньше лаяло и собак, возбужденных собственным множеством. Всюду слышались перестук копыт, крикотня и смех, а в самом сердце кавалькады находился Эдуард, готовый порвать тенета ожидания.

– Держись, чтоб не упасть! – услышал он знакомый голос.

Король повернул на месте жеребца и увидел, как из толчеи вывернулся на прекрасной кобылице его тесть – вольно распахнутый, в богатом плаще и с копьем на кабана. Графа Риверса Эдуард встретил приязненным смешком. Старик ему нравился, хотя он и встретил его шутливо-укоризненным покачиванием головы.

– Милорд Риверс? Эти парни, если что, на ваш возраст скидку делать не будут. Едва протрубят рога, как молодость возобладает!

– А мне, Ваше Величество, всё нипочем, – отозвался отец Элизабет. – Для меня в радость хотя бы снова выехать, встряхнуться… После такой зимы хоть солнышко на лице ощутить. А если подотстану, то невелика беда: слуги обо мне позаботятся. Так что за меня, парнище, можно не бояться.

Король хохотнул, позабавленный таким панибратством со стороны тестя. Старику было уже шестьдесят четыре. Безжалостность к вину и элю сделала его физиономию красной, а глаза – мутновато-слезливыми. Вместе с тем он был незаменим на попойках, когда рекой лилось хмельное питье вперемешку с небылицами.

При упоминании о слугах Эдуард нахмурился и еще раз оглядел вокруг себя буйное собрание. Первоначальный замысел укрепить охотничью кавалькаду разросся до неузнаваемости. Вместе со слугами, рыцарями и лучниками это была уже небольшая рать числом сотни в четыре человек. Энтони Вудвилл, можно сказать, превзошел себя. Если ждать еще, то глядишь, эта разномастная, радостно-шумливая братия вырастет в размере еще на порядок. Вот она, сила короля во всей своей явственности: народ желает следовать за монархом. Эдуард поднял с опоясывающей грудь кожаной лямки охотничий рог и, приставив его к губам, выдул долгую хрипловатую ноту. К тому моменту, как он перестал дуть, отряд утих, и только собаки продолжали повизгивать и тявкать от возбуждения.

– Меня известили, что окрестности города Йорка взбунтовались! – громогласно сообщил правитель. – Подумать только, ткачи восстали! Они забыли, что обязаны мне самой своей жизнью. Давайте-ка напомним им об их обязанностях. А потому все за мной! На север – и на охоту!

Завывание и лай гончих возвысились до предела, став чем-то несусветным. Загудели рога, и сотни человек, пеших и конных, с гомоном и смехом двинулись вперед, помахав руками провожающим. Все-таки весна пришла.

* * *

Ричард Уорик шел через большой зал замка Бэйнардз на берегу Темзы. Последний раз он проходил мимо этого камина в ночь, когда Эдуард в Дворцовом зале провозгласил себя королем. При воспоминании об этом Уорик качнул головой, не чувствуя, впрочем, никакого сожаления. На тот момент дело было, безусловно, правильным – в этом сомнения нет. Если б не сень королевского штандарта, победы в Таутоне ему не видать. При всех своих дарованиях Эдуард не смог бы привлечь под свою корону достаточно людей, особенно при тогдашней нехватке времени. В том был неоценимый вклад и его, графа Уорика.

И что же тому наградой? Бессчетные посягательства на владения его семьи и на ее честь. Правитель словно намеренно использовал корону для совершения беззаконий, причем без мысли о последствиях. Ричард на ходу поджал губы. Да сбудется по делам его! Ладно б еще все это исходило от самого Эдуарда – это еще как-то можно было бы превозмочь. Но чтобы вот так, вторично в жизни, подвергаться черной опале со стороны королевы… Мало ему было одной Маргарет. И вот теперь снова переносить такое!

Герцог Кларенский Джордж вошел в зал, отирая лицо исходящим паром полотенцем: для прихода сюда он был вынужден отвлечься от бритья. На приближение Ричарда Невилла он отреагировал замешательством:

– Милорд Уорик? Вы ищете меня здесь… что-нибудь стряслось? – Тут лицо его побледнело. – Что-то случилось с Изабел? Милорд, она занемогла?!

Граф поклонился, блюдя каноны этикета перед превосходящим титулом.

– Изабел со мной, Джордж. Стоит снаружи и полна жизни.

– Тогда не понимаю, – сказал Кларенс, вытирая шею и отбрасывая полотенце дворецкому, который угодливо его подхватил. – Мне пойти с вами, чтобы ее увидеть? Сэр, вы ввергаете меня в растерянность!

Уорик взглянул на слугу, взглядом намекая, что они здесь не одни, а затем указал на дверь, ведущую на лестницу вверх, к железной крыше замка, откуда можно было следить за звездами. Там, наверху, было тихо и не имелось посторонних ушей, способных затем передать подслушанное королю.

– То, что мне нужно сказать, предназначено одному вам, милорд Кларенс. Соизвольте пройти со мной. Я все объясню, – сказал граф.

Молодой герцог двинулся за ним без колебаний, не выказывая никакой подозрительности, когда они поднимались по железным ступеням и открывали заслон выхода на свежий воздух. Любой, кто увязался бы следом для наушничанья, был бы услышан, а потому Уорик вдохнул свободней, чем за предшествующие дни. Сверху открывался величавый вид на город, где над серебристым разливом реки кружили и пронзительно кричали чайки.