Книга Маскарад - Мэри Кингслей

– Она…

– Она мертва, – произнес виконт ошеломленно. – Она мертва.

ГЛАВА 29

Саймон сидел на диване в кабинете виконта, здесь стоял большой стол, а вдоль стен тянулись книжные шкафы. Бланш сидела здесь же, рядом с ним. Из коридора слышались шаги, приглушенные голоса, затем раздался удар чего-то тяжелого о стену, обшитую деревом. Бланш вздрогнула, и Саймон крепче прижал ее к себе. Виконтесса – мертва, Квентин Хейвуд покидает страну. Люди, которые столько времени отравляли его жизнь, исчезли. Теперь он свободен, свободен и может предъявить свой права на Молтон-Холл и все, что к нему прилагается. Но на самом деле он хотел только ту женщину, которую держал сейчас в своих объятиях.

Дверь отворилась, и в комнату вошел виконт. Он выглядел намного старше, чем всего час назад. Саймон вопросительно посмотрел на него, тот кивнул.

– Все кончено, – сказал он, пересек комнату и налил себе что-то из хрустального графина. И это тоже может принадлежать ему, снова подумал Саймон.

– Мне очень жаль, – произнесла Бланш и вытерла лицо, на котором еще были видны следы слез. – Поверьте мне. Я никогда бы…

– Я знаю. – Кивнув ей, лорд Стентон тяжело опустился в кресло. – Какой беспорядок.

Саймон удивился такой реакции.

– Будет ли расследование?

– Должно быть. Она умерла не совсем обычно. – Он поморщился. – Но я имею большой вес в этих местах. Что бы я ни сказал, люди мне поверят.

– Я защищалась, – снова подала голос Бланш.

– Я знаю, – сказал Стентон и посмотрел на нее так, как будто видел в первый раз. – Мне жаль, что вам пришлось через это пройти.

– Спасибо, – он откинулся на спинку кресла и запрокинул голову. – Мы не были счастливы в браке. И все же… – он посмотрел на них и выпрямился. – Я знал, что она что-то замышляет. Она всегда плела интриги, но на этот раз, с Хейвудом…

– Вы знали о нем? – перебил его Саймон.

– О да, – улыбка Стентона была горькой. – Я вовсе не так глуп, как думала обо мне моя жена. Я слышал все, что она рассказала мисс.

– Но как? – тихо спросил Саймон.

– Эта комната граничит с будуаром, которым моя жена почти не пользуется. Я был здесь, когда неожиданно услышал голос Гонории. Я решил, что узнаю много интересного, и стал подслушивать, – он поморщился. – Знаю, не очень красиво с моей стороны, но я не мог ничего с собой поделать.

Виконт повернулся к Саймону.

– Вам известно, кто вы?

Саймон кивнул:

– Да. Кристофер Вернон.

Бланш подняла на него глаза.

– Кристофер?

– Да, мой кузен, – произнес Стентон. – И виконт по праву.

– У меня нет доказательств, – сказал Саймон. – У моей матери не было никаких документов, подтверждающих брак.

– Не имеет значения. Мы оба знаем правду, и для меня этого достаточно.

Саймон кивнул, осознавая, что Бланш по-прежнему не сводит с него взгляд и что человек напротив него, только что потерявший жену, готов и к другим потерям. Саймон осмотрелся. Часы из золоченой бронзы на мраморной каминной полке, столик из красного дерева, персидский ковер на полу, все это может принадлежать ему.

– И вы откажетесь от всего этого?

– Думаю, мне придется. – Стентон подался вперед. В его пристальном взгляде сквозило что-то знакомое, как будто он уже видел этого человека, например в зеркале, когда смотрелся в него. – Потому что это не мое.

Саймон сжал губы. Деньги, прекрасное поместье, власть, которая придет вместе с титулом, все это так близко, только протяни руку. На секунду он даже представил себя лордом Стентоном из Молтон-Холла. Но через мгновение этот образ потускнел и пропал. Это будет всего лишь роль.

– Ваше, если я откажусь.

Бланш рядом с ним удивленно вздрогнула, виконт выпрямился в своем кресле.

– Что?

– Если все принадлежит мне, значит, я могу отдать это кому захочу.

– Вы о Молтон-Холле? – ошеломленно спросил Стентон.

– Нет. Поместье, титул, все.

– О, Боже, но вы не можете вот так, просто, отказаться от титула!

– Почему нет? – спросил Саймон. – Ведь никто обо мне не знает. Я не знаю, как управлять поместьем, как выступать в парламенте, я даже не знаю, как общаться с людьми из высшего общества, – он перечислял, загибая пальцы. – Я слышал, что вы хороший человек. И вас воспитывали для этой жизни. Меня – нет.

– Вы – Кристофер Вернон. Титул принадлежит вам по праву.

– Я – Саймон Вудли, – начал бывший беглец спокойно, но его голос постепенно окреп. – Саймон Вудли, актер, и Бог свидетель, я рад этому. Кристофер Вернон никогда не существовал.

– Боже мой! – Стентон смотрел на него не верящим взглядом. – Неужели вы говорите это серьезно? – он откинулся в кресле. – Боже мой, а как же ваша семья?

– Моя семья носит фамилию Вудли, и она не хуже любой другой. А что до других. – лицо Саймона смягчилось. – Я узнал, что мой отец не отказывался от меня, что он любил мою мать и женился на ней. Я узнал, что был рожден в браке. Этого достаточно.

Стентон нахмурился.

– Вы очень странный человек.

– Конечно, – засмеялся Саймон. – Я же актер.

Виконт потер ладонями лицо.

– Что ж. Вот так история. Если вы не примете титул, то кто тогда?

– Почему бы вам не остаться виконтом?

– Я не имею права. Мисс Марден, неужели вы ничего не скажете?

Бланш сидела рядом с Саймоном и тихо слушала, теперь она подняла глаза.

– Ваша жена сказала, что вы человек чести.

Стентон поморщился.

– Единственное доброе слово в мой адрес с ее стороны.

– Она была права, – сказала Бланш и выпрямилась. – Я думаю, вы и сейчас поступаете как человек чести. Если вы позволите, я пойду и посмотрю, как там Джозеф.

Мужчины поднялись. Саймон боролся с желанием снова обнять Бланш и никогда не отпускать ее. Она была так дорога ему. Но теперь все кончено, приключение, которое бросило их друг к другу, подошло к концу.

– Я не задержусь, – сказал он ей.

– Это не имеет значения, – ответила Бланш и исчезла за дверью.

– Все, что вы можете сделать, – обратился Саймон к виконту. – Это вернуть этой девушке ее честное имя.

– А как насчет вашего собственного? – спросил Стентон, снова усаживаясь в кресло.

Саймон пожал плечами.

– Я уже говорил вам, я – актер. Моя репутация никого не заботит.

Стентон подался вперед.

– Сегодня произошли трагические события, но они не помешают мне выполнить свой долг. Я позабочусь, чтобы и ваше доброе имя было восстановлено.