Книга Вокруг трона Ивана Грозного - Геннадий Ананьев

— Поддержит ли царевич твоё самовольство? Бельский такой же, как мы с тобой, верховник. Его судьба в руке только государя. И нас — верховников.

— Поддержит, — уверенно ответил Годунов и, спустившись по лестнице, пошагал к дому Бельского.

«Наглец! Без всякой совести оделил себя правом решать за государя!»

Решительно направился князь Мстиславский к царевичу, чтобы известить того о самовольстве его шурина и добиться отмены обещания. Увы, царевич, выслушав князя, молвил смиренно:

— Сам Господь надоумил Бориса найти подходящее слово. Так, видимо, Богу угодно. Да и не в застенок же оружничего отправляют. Проводит моего брата с матерью его в Углич, побудет там, пока всё устроится, да и воротится.

Устами царевича мёд бы пить. Иное говорил Борис Годунов Богдану Бельскому.

— Придётся тебе, Богдан Яковлевич, ехать воеводою в Нижний Новгород. Такова воля царевича, государя нашего. Но я советую тебе не сразу отправляться в Нижний, проводи сначала Марию Нагую и сына её Дмитрия в Углич, устрой их там, вот тогда...

Не назвал Марию царицей, а сына её Дмитрия царевичем, и это о многом сказало Бельскому. Его осенило: Годунов устроил весь этот переполох.

— Ты говоришь, в Нижний Новгород на воеводство? Но я же, по духовной покойного царя, член Верховной боярской думы, а нарушать волю покойного — страшный грех.

— Я говорил об этом царю Фёдору. Его ответ такой: никто не гонит тебя из Верховной боярской думы, но ради покоя в Москве Дума на какое-то время обойдётся без тебя. Дума не станет противиться воле государя, ибо один из её членов слышал волю Фёдора Ивановича, мною сообщённую взбунтовавшимся москвичам. Фёдору тоже не советую челом бить. Ещё дальше может загнать.

Мосты, как говорится, сожжены. Однако из любой неприятности можно извлечь выгоду. Теперь он, не вызывая подозрения, может взять с собой столько слуг, сколько посчитает нужным, Хлопка же отправит на исполнение урока, когда они отъедут подальше от Москвы. Например, из Мытищ.

Хотя и не проходило беспокойство о том, всё ли пройдёт с подменой гладко, однако уверенность всё же не покидала его. Он считал, что Хлопко обязательно найдёт подходящего мальчика, мамок же царевича можно будет отпустить в Москву, заменив их своими уже в поместье своём, куда он намеревался на время привезти царицу Нагую с сыном. Без подозрений можно это сделать, ибо поместье это по пути из Дмитрова в Углич. Но куда упрятать самого царевича Дмитрия Ивановича? В одно из своих поместий? Рискованно. Тайный дьяк в угоду Борису навербует себе соглядатаев во всех его поместьях. Даже в том, полутайном, близ Волоколамска. Поэтому нужно искать семью из дворян со славным прошлым, но теперь обедневших. Не открываясь им, придумать правдоподобную сказку.

Когда Бельский рассказал о своей заботе Хлопку, тот даже хмыкнул.

— Чего, боярин, голову ломать тебе? Я и парнишку взамен царевича сыщу, и царевича пристрою любо-дорого.

— Ты так уверен, словно лёгкое дело предстоит. Разве забыл о полной тайне?

— Как забудешь, если головой рискуем. Есть на примете у меня одна семья. Со славным прошлым — Отрепьевы. Они, как и я, служили князю Вяземскому, земля пухом коварно убиенному. Как и я остались они живы, но прежний шик потеряли. Бедствуют. С великим удовольствием возьмут у меня дитя в сыновья свои, особенно если с добрым приданым.

— С приданым не вопрос. Что о ребёнке скажешь?

— Нагулял, мол, а мать Богу душу отдала. А куда мне с ним, при моей колготной жизни и службе?

Так всё и произошло. Но не вдруг. Пару недель не давал вести о себе Хлопко, и Бельский нервничал, ожидая Нагих в Лавре святого Сергия. Время сейчас было на вес золота. Но Нагие оказались молодцами: хотя и давил на них Борис Годунов, затягивали они выезд из Москвы, давая тем самым возможность Бельскому всё хорошо подготовить.

Вот уже явился гонец от Афанасия Нагого с вестью, что поезд с царицей и царевичем выехал из Москвы, а от Хлопка всё ещё нет вести. Бессонные ночи начались.

Наконец — радость: Хлопко с долгожданным словом:

— Всё готово, боярин.

Вроде бы устраивается дело, но тут чуть было всё не разладилось, да из-за причины, которую Бельский даже в голове не держал: согласившаяся на подмену царица Мария вдруг стала слёзно просить, чтобы позволено было ей хотя бы ещё недельку провести с сыном, а это — смерти подобно. Бельский пошёл на крайность, на резкий разговор с Марией и её братом.

— Всё подготовлено на завтра. Мамки уезжают, новые же приходят, как ребёнок проснётся.

— Но как мне, матери, не проститься сыном?! Я не могу.

— Сможешь, если желаешь своему сыну счастья и долгой жизни на царском троне.

— Какая мать не желает счастья сыну своему и долголетия, но какая мать расстанется с ребёнком своим, не благословив его в неведомый путь?

Никакие доводы не действовали. Мария Нагая стояла на своём: пока они гостюют в усадьбе опекуна, царевич пусть будет при ней. Время шло. Слишком долго оставались они наедине, и об этом наверняка станет известно Годунову: мамки, им приставленные, что совершенно ясно, всё видят, всё замечают. Один небрежный шаг и — печальный конец, если не трагический.

Богдан Бельский заговорил жёстко:

— Моё условие такое: сегодня, перед сном, ты, царица, благословишь сына на сон грядущий, как делала это всегда. Никаких лишних слов. Ни даже вздоха. Завтра утром, придя к подменившему Дмитрия ребёнку, поведёшь себя так, словно ничего не случилось. Если всё это не будет исполнено, я отказываюсь иметь с вами дело. Если мать хочет скорой смерти сыну от подосланного убийцы, какого ляда заботиться об ином мне? — махнул рукой, но всё же отвесил низкий поклон. — Я пошёл. Оставляю вас одних. Вы, брат и сестра, определяйтесь. Буду ждать ответа. Скорого.

— Погоди, — остановила его царица. — Я постараюсь взять себя в руки.

— Постараешься или — возьмёшь?

— Возьму. Всё сделаю как надо. Комар носа не подточит.

— Вот и ладно.

— Только одно моё условие... Наденьте на него вот этот нательный крестик. Как знак, что он мой сын. — Мария сняла нательный крестик, и Бельский увидел его необычность: вместо распятого Иисуса Христа на нём была выгравирована Матерь Божья Мария с сыном на руках.

— Подарок царя, супруга моего покойного. По его велению сделан после рождения Дмитрия.

— Крестик сохраню я пока у себя. Когда же придёт время, Дмитрий наденет его себе на грудь.

Богдан Яковлевич исполнил обещанное царице Марии, и необычный нательный крестик стал в своё время неоспоримым доказательством права Дмитрия Ивановича на Всероссийский престол.

Не проиграл и сам Бельский: он получил боярство, так долго желаемое, стал одним из авторитетнейших вельмож при Дворе царя Дмитрия Ивановича. Но до этого помытарил его изрядно Борис Годунов. Особенно, когда захватил трон.